Если Господь не всех спасет, то значит и меня не спасет. Потому что если я первый грешник, и хуже всякой твари, то я на последнем месте в очереди. И если я надеюсь, что Он спасет меня, то я надеюсь, что Он спасет всех. А меня после всех.

Старая трагедия заслоняется новой. Ужас сменяется ужасом. Новости - новостями. Мы устаём и больше не можем на это смотреть. Мы не помним радостей и горестей. Мы забываем слёзы раскаяния и радость Божьего присутствия.

Я верую в Бога и освобожден от обременительной обязанности верить во что бы то ни было еще. Я верю только в Бога, то есть не верю ни во что.

Самобичевание - ужасное чувство, когда раздваиваешься внутри на двух разных людей – виноватого и карателя, который бьет виноватого ногами

Чем же физическая смерть Христа отличается от смерти обычного человека? Как может умереть Христос, тело которого нетленно?

С одной стороны, мы верим в Христову победу над смертью, с другой – видим, что смерть и страдания остаются мощной силой в этом мире и всегда были такой силой.

Рассматривая галерею Его изображений в веках, мы больше узнаем об авторах и эпохах, чем о Его сущности. Его образ – всегда выбор какой-то наиболее характерной, наиболее волнующей для эпохи черты.

Он стал одним из нас в нашем унижении и в обездоленности нашей; и Он не постыдился нас, “стал как мы все”. Он сроднился и с теми, которых другие от себя отталкивали, потому что те были грешниками.

Жестокость невозможно победить силой. Её можно временно прекратить, как это делают полиция и армия - но мир насилья насильем не разрушается, а прирастает. Из этого мира можно только выйти по другую его сторону - став слабым, как Бог стал Младенцем. 

Толкования к чтениям службы навечерия, Евангельскому чтению утрени, Апостолу и Евангелию Литургии в праздник Рождества Христова.