на наш Телеграм
В конце заметки «Рассказ о грехопадении как призыв открыть глаза» я написал, что поиску ответов на поставленные вопросы может помочь различение между смертью как естественным процессом и смертью как богооставленностью. Такое различение присутствует в богословии митрополита Сурожского Антония и оно является частью его более общего взгляда на сошествие Христа во ад.
Итак, митр. Антоний проводит различие между двумя аспектами смерти: физической смертью, являющейся, согласно традиционным православным представлениям, разлучением души от тела, и смертью как отделением от Бога. Именно вторая является для него смертью по существу, смертью с большой буквы. Митр. Антоний ставит знак равенства между такой смертью и сошествием в шеол, или ад (при обсуждении этого вопроса митр. Антоний употребляет слова «шеол» и «ад» как синонимы). Шеол он понимает вполне в духе Ветхого Завета как «место радикального отсутствия, место, где Бога нет».
Комментируя притчу о богаче и Лазаре, митр. Антоний отмечает, что «между Богом и этим местом нет пути». Именно богооставленность является основной характеристикой шеола: «судьба их различна, страдание их различно, а оставленность – почти одинакова». Заметим, что в этой притче не происходит и встречи Лазаря и богача, на что, однако, митр. Антоний особого внимания не обращает. Таким образом, ад – место, где не происходит ни встречи человека с Богом, ни встречи человека с человеком (как уже отмечалось, тема встречи очень важна в богословии митр. Антония[1]). Каждый человек уходит туда, «откуда нет возврата и где никогда не будет встречи с Богом, где нет встречи человека с человеком по предельной разобщенности». При этом мучения, даже если они там есть, отступают на второй план: «Так вот, ад, о котором говорит Ветхий Завет, – это вовсе не дантовский ад, драматическое место мучений. Это что-то еще более страшное». Некоторого противоречия со словами «Куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу? Взойду ли на небо – Ты там; сойду ли в преисподнюю – и там Ты» (Пс 138:7-8) митр. Антоний не скрывает и истолковывает данные слова как выражение ожидания, которое исполнилось только в Новом Завете.
Богач и Лазарь. Darlene Slavujac Thau
Чем же физическая смерть Христа отличается от смерти обычного человека? К человеку смерть приходит неизбежно, он не может её контролировать: «Мы не выбираем смерть, – она приходит к нам, дается, мы не выбираем ни сроки, ни то, как именно мы вступим в ее тайну». Хотя Христос умирает как человек, однако митр. Антоний проводит различие между смертью Христа и смертью остальных людей: Христос умирает добровольно. Но как может умереть Христос, тело которого нетленно? В словах митр. Антония выражено удивление: «Он умирает, хотя умереть не может; Он умирает, хотя бессмертен в самом Своем человеческом естестве, нераздельно соединенном с Божеством». Христос «ушел, отрекшись от Своей власти жить». И после своей смерти Он сходит в ад как место отсутствия Бога.
Митр. Антоний отождествляет предельную богооставленность Христа, выраженную словами «Боже Мой! Боже Мой! Зачем Ты Меня оставил?» (Мк 15:34), со схождением во ад, что вполне логично, если согласиться с указанным пониманием ада. Митр. Антоний признаёт, что в новозаветной экзегезе здесь обычно видят начало 21-го псалма[2], однако сам он довольно резко отрицает такую точку зрения: «Неужели можно себе представить, что в момент смерти человек вдруг станет повторять псалом!» Видимо, псалом представляет проблему для митр. Антоний по той причине, что заканчивается на оптимистической ноте и это несколько снижает ощущение богооставленности. Если попытаться посмотреть на это через призму «встречи», то можно сказать, что в момент схождения во ад во Христе в каком-то смысле перестаёт осуществляться встреча божественного и человеческого.
Интересно сопоставить взгляд митр. Антония со взглядом протоиерея Георгия Флоровского[3]. Флоровский сошествие во ад сравнивает скорее с обычной физической смертью: «Это нисхождение, или Сошествие, во ад означает, прежде всего, вступление или проникновение в область смерти, в область смертности и тления. И в этом смысле оно равнозначно самому факту смерти Спасителя». Также Флоровский выступает против идеи сошествия во ад как богооставленности: «Сошествие Христа во ад есть явление Жизни среди безнадежности смерти, есть победа над смертью. И совсем не означает “взятия” Христом на Себя “адских мук Богооставленности”», «Господь нисходит во ад как Победитель, как Начальник Жизни. Нисходит в силе и в славе, не в уничижении – хотя и через уничижение, через смерть».
В данном случае мысль митр. Антония ближе к мысли Ганса Урса фон Бальтазара, делавшего акцент на пребывании Христа в аду как мёртвого среди мёртвых, на солидарности Христа в смерти со всеми людьми[4]. И в то же время для митр. Антония «сошествие во ад есть победа над адом, а не конечное поражение Человека Иисуса, распятого на Голгофе». Итак, благодаря сошествию во ад, Христос приносит Бога в место, где Бога не было, «потому что согласившийся на разлуку от Бога был Богом!». Если сказать библейским языком, то в рассматриваемом событии Бог «вспомнил» об умерших, то есть возобновил отношения с ними. Теперь умершие пребывают в животворящей «памяти Божьей». Таким образом, сошествие Христа во ад является моментом встречи Бога и умерших людей. Вся земная жизнь Христа, по мысли митр. Антония, была проявлением солидарности с людьми. И сошествие во ад является естественной составляющей этой солидарности: «Да, Христос потерял Бога из солидарности с человеком – и Он сходит туда, куда сходят все люди: в окончательную и полную пустоту разлученности». «Потеряв Бога на Кресте, Христос явил величайшую меру солидарности с каждым человеком — такова мысль митрополита Антония», как отмечает митр. Иларион (Алфеев)[5].
Но как можно одновременно пережить оставленность Богом и при этом принести этого Бога другим? Митр. Антоний утверждает, что хотя душа и тело Христа разделились, однако по отдельности душа и тело не отделились от Божества. По мысли митр. Антония, тело находится в гробнице, не отделённая от Бога душа сходит в ад, при этом весь Христос остаётся Богом. Этот взгляд близок к богослужебным текстам «Во гробе плотски, во аде же с душею яко Бог, в раи же с разбойником, и на престоле был еси, Христе, со Отцем и Духом, вся исполняяй, Неописанный», «Биен был еси, но не разделился еси Слове, еяже причастился еси плоти: аще бо и разорися Твой храм во время страсти, но и тако един бе состав Божества и плоти Твоея. Во обоих бо Един еси Сын, Слово Божие, Бог и Человек».
В. Васнецов. Распятый Иисус Христос
Но в чём же заключается богооставленность Христа? Не ясно, что именно означают довольно туманные фразы митр. Антония «В Нем как бы померкло сознание Его Божества», «у Него Самого как бы не было власти Себя воскресить». Христос перестал ощущать себя Богом? Перестал чувствовать единство с Богом? Никакого более подробного объяснения митр. Антоний не предлагает, а призывает лишь присоединиться к удивлению православного богослужения: «Животе, како умиравши? Како и во гробе обитаеши, смерти же царство разрушаеши, и от ада мертвыя возставляеши?».
Итак, Христос с человеческой душой сходит в ад и разрушает его. «Эта человеческая душа блистала Божеством, и она уничтожила шеол – “место отсутствия”, она его уничтожила до конца, упразднила его». Нетрудно заметить, что даже отдельные слова данного высказывания близки тексту «Егда снизшел еси к смерти, Животе Безсмертный, тогда ад умертвил еси блистанием Божества». Победа Христа над смертью является победой над смертью как богооставленностью. Опыт богооставленности Христа приводит к встрече людей с Богом. Можно сказать, что после сошествия Христа во ад сама физическая смерть становится моментом встречи.
Мысль митр. Антония хорошо выражают слова пасхального тропаря «смертию смерть поправ», если слово «смерть» в нём понимать как отделение от Бога. С этого момента значение смерти изменилось, потому что Бог вошёл в место полного одиночества и теперь нет мест, где Бога нет. Каждый умерший, после сошествия Христа во ад, подобен уснувшему: «теперь смерть мы называем успением, временным сном, и когда умираем, мы уходим не в бездну отчаяния и богооставленности». На мой взгляд, хорошим уточнением мысли митр. Антония может быть утверждение св. Августина, что «Сам (Бог) после этой жизни будет нашим местом»[6]. Теперь физическая смерть становится моментом встречи. Через смерть мы уходим к Богу, «возлюбившему нас так, что Он Сына Своего единородного, единственного, возлюбленного дал, чтобы мы поверили в Его любовь!». Благодаря тому, что усопшие пребывают «в Боге», возможно молитвенное общение с ними, то есть некоторая встреча живых и усопших.
Отметим, что для митр. Антония сошествие Христа во ад является так же призывом к верующим во Христа: «Идите в самые глубины беспросветности, одиночества и отчаяния, страха и мучений совести, горечи и ненависти. Сойдите в этот ад и оставайтесь там, живые, как Я это сделал, живые той жизнью, которой никто не может у вас отнять. Дайте мертвым возможность приобщиться этой жизни, разделить ее. Раскройтесь, чтобы мир божественный излился на вас, потому что он – Божий. Светитесь радостью, которой не одолеть ни аду, ни мучению».
Итак, прежде всего Христос победил смерть как отделённость от Бога. Однако чем же является воскресение из мёртвых? Неужели оно необходимо для такой победы? Мне кажется, что можно воспользоваться словом Евангелия от Иоанна «знак», «знамением». Как некоторые деяния Христа были знаками новой Жизни, знаками Царства Божьего, так и победа над естественной смертью являет то, что произошло на более глубинном уровне в Великие Пятницу и Субботу. Хотя смерть и страдания продолжаются, произошла подлинная Встреча, наложившая свой отпечаток на все стоны страдающего мира.
_______________________________________________________________________________
[1] Например, митр. Иларионом (Алфеевым): http://predanie.ru/ilarion-alfeev-mitropolit/book/72467-pravoslavnoe-bogoslovie-na-rubezhe-stoletiy/#toc79, Александром Филоненко: http://www.bogoslov.ru/text/2267410.html
[2] Cм., например, Браун Р. Введение в Новый Завет, том 1, с. 182; Ястребов Г. Кем был Иисус из Назарета, с. 336.
[3] См. в статье «Воплощение и искупление» (http://predanie.ru/florovskiy-georgiy-vasilevich-protoierey/book/71430-raboty-po-bogosloviyu-i-filosofii/#toc1)
[4] Бальтазар Г. У. фон. Пасхальная тайна. Богословие трех дней. См. особенно главу IV «Путь к мёртвым (Великая Суббота)».
[5] http://www.practica.ru/Ma/03.htm
[6] Цит. по Шнайдер Т. Во что мы верим. Изложение Апостольского символа веры, с. 334
