Библейский Иов, праведник, которому жилось уютно и комфортно, и у которого в один момент отнято все, – он начинает роптать на Бога: мол, за что, да как, да чем я провинился?! А ему благочестивые друзья: ну, мол, надо так, провинился, значит, Боженька наказал, чтобы грехи искупились и т. д. Однако Бог логику благочестивых не поддерживает (гнев мой на вас, говорит). И не осуждает Иова за его претензии. Бог не запрещает нормальные человеческие эмоции, в том числе и возмущение болью и потерями. Но и “логичного ответа” Бог Иову тоже не дает: вместо объяснений мы читаем четыре главы того, что я бы назвала “чудесами и тайнами в природе”. Однако Иов этим “ответом” удовлетворен (я бы даже сказала – утешен) и говорит: “Так, я говорил о том, чего не разумел, о делах, чудных для меня, которых я не знал… Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя”. То есть его страдания кажутся ему ничем по сравнению с тем, что он прикоснулся к Богу.

Я много раз пыталась понять эту историю, читала какие-то толкования, но так и не смогла найти чего-то внятного. А сейчас для меня эта история открылась как история о том, что Бог есть и в комфорте, и в страдании. Но только видим мы Его в этих состояниях очень по-разному. Бог радуется нам – счастливым, довольным и спокойным в своем комфорте. Но когда человек страдает, Бог напрямую обращается к нему, утешает его тем, что дает “его глазам видеть Себя”. Бог любуется на устроенного в жизни и праведного Иова. В финале Бог даёт ему больше благ, чем у него было в начале. Но к страдающему Иову он ближе, чем когда-либо. А на праведных и благополучных друзей, произносящих нравоучительные речи, – гневается. Люди благополучные слишком рады назначить несчастных и страдающих грешниками, быдлом, отбросами, “самивиноватыми”. Вера – это не про то, что надо страдать, а про то, что страдающие часто ни в чем не виноваты, и не нам их судить. Более того – этот страдающий и возмущающийся – скорее всего к Богу гораздо ближе, чем все благочестивые и благополучные, которые считают, что “он сам заслужил и пусть молчит в тряпочку, не гневит Бога!”

Часто говорят – люди приходят к Богу после трагедии, ищут убежище, поэтому вера – это так, психологическая защита. Но на самом деле просто человек, когда у него все нормально, говорит: да зачем мне этот Бог, мне и так нормально, и все у меня нормально, и человек я нормальный. И Бог говорит – ну ладно, чего Я ему навязываться буду. Но когда у человека случается трагедия, когда все становится “ненормально”, Бог приходит к ему, чтобы утешить – и человек наконец может разглядеть то, что было от него так далеко в состоянии душевного спокойствия. Бог посылает горе, чтобы привести к Себе? Нет. Бог посылает Себя, чтобы утешить в горе.

Я думаю, именно в моменты страдания человеку приоткрываются настоящие мировые тайны – “не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его”. Эти тайны люди наивно пытаются разгадать с помощью книжек про масонские заговоры и инопланетное ДНК. Я бы не хотела знать эти тайны, потому что уверена, что они даются только ценой страдания, которого я очень боюсь с моей любовью к комфорту.

Святые отцы вообще не одобряют специальные поиски страданий на свою голову, говоря, что в острой жажде непосильного креста кроется гордыня. И приблизиться к Богу можно, лишь принимая внезапное, не зависящее от твоей воли несчастье – такое, как у Иова, который был вполне себе довольным обывателем.

Что там Иов – сам Христос молит Бога, чтобы “минула Его чаша сия” – то есть чаша страданий. И на кресте Он “возопил громким голосом”: “Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил!”

Я не знаю, как там это звучит в оригинале, но ведь здесь в русском тексте снова – не “почему” (“потому что Боженька за грехи наказ… ой, Он же безгрешен…”), – не “почему”, а “для чего”… Христос умирает незаслуженно, не по закону, не “почему-то”, а для того, чтобы изменить что-то в этом мире, чтобы показать людям другой путь. И вот для этого – крестный путь неизбежен, потому что мир вокруг нас живет по законам зла, смерти и несправедливости.