на наш Телеграм
Два дня назад я сдал кровь на анализ, называемый типированием. Нет, я не заболел, и результаты этого анализа я, вероятнее всего, никогда не узнаю. Я сдал кровь, чтобы войти в число потенциальных доноров костного мозга.
Хитрый фотограф поймал меня в единственную долю секунду, когда было больно.
Зачем я это сделал.
Вот посмотрите на этих людей
Все они — подопечные фонда «Предание». Диагнозы у них разные, но всем им требовалась одна и та же операция — пересадка костного мозга. Однако пересадка подразумевает, что есть донор и есть реципиент. И в случае всех этих людей была проблема с донором.
Костный мозг нельзя пересадить от первого попавшегося человека — он не приживётся. Не обязательно поможет идентичная группа крови, и даже прямая родственная связь не всегда гарантирует совместимость.
Подбор такого рода донора не из числа родственников больного — трудная и дорогая медицинская процедура. И для того, чтобы вообще можно было искать, необходима база данных — информация о генетическом устройстве очень большого количества людей, которые могли бы поделиться с больным своим костным мозгом.
Такого рода баз, называемых регистрами, всего несколько в мире. Наиболее крупная — в Германии, и для иностранцев её использование, разумеется, платное. Поиск донора для одного пациента в ней стоит 18 тысяч евро — то есть 1260000 рублей примерно по сегодняшнему курсу. И этот поиск в иностранном регистре не оплачивается государством, поскольку сам по себе не является лечебной манипуляцией.
И поэтому благотворительные фонды, и «Предание» в том числе, постоянно собирают средства на оплату поиска донора в иностранном регистре. Вот они, наши подопечные: Женя Жалнин, Анжела Чанкветадзе, Сергей Волныкин, Ирина Этензон и другие
А Алексею Сафарову мы собираем на поиски донора прямо сейчас.
Также существует российский регистр потенциальных доноров костного мозга, поиск в котором для российских граждан бесплатен. Но этот регистр крайне невелик — в нём сейчас чуть менее 38 тысяч человек. И за всё время реальными донорами стали из них 74.
Для сравнения — в немецком регистре Стефана Морша, самом старом и многочисленном, состоит в десять раз больше потенциальных доноров.
И поэтому я пошёл сдавать кровь на типирование. Чтобы в следующий раз человек с острым лейкозом или его родители не просили денег у фонда и не открывали сбор в социальных сетях, и вообще не переживали из-за этого, а просто однажды мне бы позвонили из больницы.
И если вы думаете, что это неважно — представьте себе эту кучу денег, больше миллиона рублей, и подумайте, где вы возьмете её «в случае чего». Мне, например, негде.
Я совсем небогатый человек. У меня, как и у большинства соотечественников, нет сбережений, я живу от зарплаты до зарплаты и регулярно сталкиваюсь с ситуацией, когда денег не хватает на вполне нужные вещи — на одежду, на быт, на платное лечение. Ресурсов на то, чтобы кому-то помогать, у меня практически нет. Я постоянно вижу нуждающихся, я даже как-то участвую в их судьбе, но прекрасно понимаю, что толку от моей помощи — почти ноль, статистическая погрешность.
Возможно, это гордыня, но это очень обидно. И евангельский рассказ про про две лепты, честно говоря, утешает мало. Ну, допустим, я отдал всё что было, и стяжал какую-то благодать — но нуждающемуся-то от моей нищеты не легче.
А здесь я наконец-то могу более чем реально кому-то помочь. Больше чем на миллион рублей.
И это может сделать практически каждый — список противопоказаний довольно короткий.
И я призываю каждого, кто прочитает это письмо, последовать моему примеру. Пройти типирование можно во многих городах (тут список). Это очень просто – найти свой город, позвонить по телефону и выяснить, когда приходить с паспортом. Прийти, заполнить соглашение о донорстве и пройти в процедурную.
Это почти не больно – как сдать кровь из вены. Точнее, это и есть сдача крови из вены.
Это занимает несколько минут.
Это не вредит здоровью.
И это, возможно, спасёт чью-то жизнь, когда однажды вам позвонят.
О том, что будет потом, я всё равно не напишу лучше, чем Валерий Панюшкин.
И последнее. Из тех людей, кому мы собирали на поиск донора, некоторый умерли. Возможно, если бы они не ждали несколько месяцев, пока соберутся деньги и пока найдётся иностранный донор, они были бы живы до сих пор.
