Разве чаепитие после Литургии как-то сделает лучше мою церковную жизнь? Есть я и чаша, мне не нужен никто другой. Такие слова часто можно услышать, особенно среди верующих, так скажем, либерального толка в ответ на призыв к общинной жизни. Для таких людей вера — это он/она и Христос, и третий тут — или явление факультативное, или явно лишнее.

На мой взгляд, это очень странный взгляд на христианство и на Церковь. По сути, он просто отвергает Церковь. Что такое для такого человека, у кого в центре его жизни стоит Чаша, Церковь? Зачем вообще в таком случае она нужна? Если моя вера — это я и Христос, мое единение со Христом, личное обожение и пр., то зачем для этого участвовать в каком-то странном средневековом обряде? Для того, чтобы мне соединиться со Христом, обязательно нужно в храме съесть хлеб, пропитанный вином, при помощи какого-то ритуала? Непонятно!

В конце концов, мы же не чашепоклонники, и Христос не вочашился, а воплотился. Бог стал человеком, а не чашей, и даже не хлебом или вином. Поэтому где прежде всего Христос? Современный православный индивидуалист говорит: на престоле. Но Писание нам однозначно говорит, что прежде всего Он в нас и посреди нас, а уж потом на престоле в алтаре. Здесь есть два разных взгляда на церковное собрание, о чем и пишет о. Александр Шмеман, утверждая, что в древности христиане говорили: мы собрались, поэтому на престоле Тело и Кровь, позже — наоборот: на Престоле Тело и Кровь, поэтому мы собрались. Разница существенна, хотя, может, с первого раза и незаметна. Но если Христос все-таки в нас и посреди нас, то что значит соединиться со Христом? Правильно! Соединиться с братом и сестрой. А что значит соединиться с братом и сестрой? Это значит пребывать с ними в любви. В особых уникальных отношениях любви. Это и есть община. Община от слова «общение». Поэтому община — это не форма организации верующих, а качество общения.

Представьте себе Тайную вечерю, где в горницу заходят совершенно не знакомые с друг другом люди, молча причащаются и уходят, каждый в свою сторону. Христос их всех знает, с каждым Он общался индивидуально на протяжении трех лет и принципиально их друг с другом не знакомил. И вот перед Тайной вечерей Он всех индивидуально оповестил, что надо прийти туда-то. Абсурд? Большинство апостольских посланий адресовано общинам; даже в тех, у которых адресат — конкретная личность, видно, что адресат живет в общине.

Об этом мало кто знает, но представление о Евхаристии как о жертве появляется не сразу, во втором веке. Дидахи, памятник начала II века, хотя и описывает Евхаристию, но там и слова нет о жертве. А что же такое Хлеб, если не жертва? А это, в понимании автора Дидахи, мы. Мы — Тело Христово, Хлеб, о котором Он говорил как о Своем теле. «Как сей преломляемый хлеб был рассеян по холмам и собранный вместе стал единым, так и Церковь Твоя от концев земли да соберется в царствие Твое, ибо Твоя есть слава и сила чрез Иисуса Христа во веки». Вещество таинства вторично, первично собрание.

Современные богословы и библеисты в таком же духе высказываются о Церкви. Вот что говорит Ричард Бокэм в одной из своих лекций: «В конце 17-й главы Евангелия от Иоанна мы видим, что эта Божья любовь к миру включает все движение Божьей любви, которое начинается с взаимной любви между Отцом и Сыном в вечности. Это влечет за собой миссию Сына и включает людей в эту Божественную любовь. Это создает любящую общину учеников Иисуса и таким образом достигает мира. Ученики пойманы в это движение Божьей любви. И их задача — вовлечь в это общение любви весь остальной мир».

Н. Т. Райт в своем труде, посвященном апостолу Павлу, показывает, что миссия Павла была не просто обращение конкретных индивидуальностей в веру, а созидание нового типа единства, нового народа, новой семьи верующих: «Сердцевина всего этого, как уже было предложено, — это койнония, партнерство или общение, которое не является статичным, но которое позволяет сообществу верующих расти вместе в единое целое через традиционные разделения, которые существуют среди людей. Это единство, которое есть не что иное, как единство Иисуса Христа и его народа — единство, которое Иисус Христос выиграл для Своего народа именно благодаря его отождествлению с ними, и, таким образом, через Свои смерть и Воскресение, влияя на единение между ними и Богом».

Но индивидуалисту не нужно собрание, не нужно единство. Если вся полнота Христа в хлебе и вине, то зачем все остальное? Достаточно только потреблять это вещество внутрь, и Христос в тебе будет расти. А как там про любовь к ближнему как новую заповедь? Господь дает новую заповедь. Какую? Причащайтесь почаще? Нет. «Да любите друг друга, как Я возлюбил вас». А любовь Христа выражалась также и в том, что Он создал общину и жил в общине, имел с общинниками уникальные отношения любви.

Некоторые хорошо относятся к идее общины, но без всяких границ. Когда захочу — приду, когда захочу — уйду, и пусть никто мне и слова не говорит. Если появляются хоть какие-то границы, то это сразу понимается как покушение на свободу, сразу начинается разговор о сектантстве. Но там, где нет границ, там нет ответственности. Это очень важно понимать. Здесь очень хорошо подходит аналогия с семьей. Если человек вступает в брак, создает семью, то в его жизни появляется ответственность, а значит, и границы. Он, в нормальном случае, не может просто прийти и уйти из семьи, когда захочет, завести новую, и пр. И если член семьи из нее уходит, прекращает общение с другими членами, то, как правило, остальные члены семьи пытаются отношения наладить. Так что, если человек уходит из общины, то это беда и печаль, так же, как когда человек уходит из семьи.

Также часто признаком «здоровой» общины является ее второстепенность по отношению к семье. Что важнее: община или семья? Писание нам однозначно говорит, что община. Когда Христу говорят, что пришли Его Мать и братья, и Он отвечает, что те, кто исполняет волю Отца, те ему и мать и братья, то есть здесь Иисус однозначно на первое место ставит духовное родство. Этим плотское не отрицается, но приоритетным становится духовное. В случае же конфликта между этими видами родства всегда нужно выбирать второе. Домашние — враги, потому что очень часто они не хотят, что вполне понятно, чтобы у их родственника появилась реальность важнее семейной. «Оставьте мертвых погребать своих мертвецов». «Кто не оставит жену, отца и пр.». Все это говорит о том, что следование за Христом находится в приоритете, и что родственные отношения часто могут вступать в конфликт с духовными.

Здесь можно возразить, что это относится к отношениям со Христом, при чем тут община. Но когда Иисус зовет следовать собой, Он зовет это делать не в индивидуальном порядке. Он собирает общину, и в Евангелии это очевидно выражено: последовать за Христом — значит войти в общину учеников, где люди связаны уникальными узами любви, доверия, близости. Никто бы в первом веке не понял бы позицию «мой Христос», а вы мне особо и не нужны или вообще не нужны. Или: у меня есть Христос и моя семья — и не трогайте меня. На Тайную вечерю я не пойду, мы с семьей в этот день собираемся. И не давите на меня, сектанты!

Важно понимать, что этим самым семьи не разбиваются, а только укрепляются. Да, чтобы что-то укрепить, порою это нужно просто поставить на свое место. «Поставьте Бога на первое место, а все остальное встанет на свое», — говорит старая поговорка. Но в христианском смысле поставить Бога на первое место — значит поставить Церковь, которая является Телом Христа, на первое место, а значит, общину, в которой в нормальном случае и воплощается Церковь. Потому что Церковь рождается в общине, Дух сходит не на дискретные индивидуальности, а на общину.

Современный человек жуткий скептик, и что еще более страшное, он не верит в человека, он не верит в Церковь. Поэтому он боится строить отношения на любви и доверии. Он в такие отношения не верит. Единственное пространство, где он может допустить возможность таких отношений, — это семья. За ее пределами тебя искренне и просто так никто любить не будет. Возможны только взаимовыгодные отношения: ты мне, я тебе. Если же появляются какие-то тесные и близкие отношения за пределами семьи, то только благодаря манипуляциям и зомбированию.

Поэтому важно сейчас все усилия употребить на созидание общин как на самое верное воплощение Церкви в этом мире, созидание сообщества любви, которым и является Церковь. Появление общин связано с преодолением кризиса веры в человека, а значит, и Церкви. Но Церковь никогда не может быть абстрактной реальностью, упоминаемой в Символе веры. Церковь — это всегда конкретные люди. Они так же конкретны, как и Христос, Который, снова и снова нужно сказать, является в собрании, а не индивидуально каждому. То есть Христос, конечно, встречается с каждым лично, эта личная встреча со Христом возможна в полноте только при наличии соборного общения с другими братьями и сестрами. «Христос в сердце брата говорит громче, чем в своем собственном сердце», — говорит Дитрих Бонхеффер. Поэтому, если мы хотим лучше услышать Христа, то должны быть ближе к сердцу брата.