на наш Телеграм
OLYMPUS DIGITAL CAMERA
Нестор Летописец говорил, что каждый народ играет свою важную часть в той мировой симфонии смысла и красоты, которую сотворил Господь.
Чтоб понять красоту народа, надо обратить сердце к его святым и его писателям. К их жизням, мыслям, словам, поступкам. Только тогда мы сможем взглянуть на этот народ так, как его видно с неба. Тогда мы глубоко разглядим его неповторимость в бытии и ещё раз порадуемся Господней мудрости, которая благословляет цветущую разницу мироздания!
Кто же такие кельтские и англосаксонские святые и чем они отличались от всех других?
Мир как легенда, где добро побеждает зло
Андрей Филлипс говорит: «В прежние времена Англию называли «веселой» (по-английски «merry»), но веселой не в современном, а в древнем смысле этого слова, – то есть «блаженной», «освященной». Все эти традиции поистине освящали английскую землю». Всё самое высокое и светлое, всё, чему радуются сердца добрых людей, населяющих эту страну, по сути своей лучи света, идущего от Христа и в полноте раскрытого именно в православной церкви.
Разные люди по-разному говорили о пришедшей к ним благодати. Для северных святых эта светоносность мироздания была чем-то вроде живой сказки, высокой эпичной легенды, где всякое чудище будет побеждено с Божьей помощью, и всех добрых будет ждать счастье. А ключами к этой легенде были чистое сердце и Литургия. Мир, природа, история — внимают Богу, и Он делает для нас всё хорошим.
Ветхозаветный Иисус сын Сирахов пишет, что в своё время «всё признано будет хорошим». Северные святые доверяют этому уже сейчас. Не здесь ли одна из причин того, что современные наследники мироощущения древних святых — сказочники — так многочисленны в этих северных странах? Ведь в сказке заключена глубочайшая мудрость о непрестанной красоте мироздания и несомненности хорошего конца для всех добрых.
Здесь можно вспомнить слова Честертона, что дракона люди знают и так, сказка же даёт им святого Георгия. То есть — зло может быть побеждено и низвергнуто, а добро приведёт всех добрых к счастливому концу.
Климент Александрийский пишет: «Для нас вся жизнь есть праздник. Мы признаём Бога существующим повсюду. Радость составляет главную характеристическую черту Церкви».
И сказка передает эту великую тайну добрых — что всё бытие целиком существует для радости. Именно так кельты воспринимали сказочность и поэтичность мира — как результат прикосновения к нему Господа. У Бога ни для кого нет ничего плохого. Он — любовь, а любовь не может допустить зла любимым. И это делает наш труд на земле драгоценным, что бы мы ни делали — проповедуем ли язычникам, пишем ли стихи или растим ребёнка — Он всюду смотрит на нас и мы не можем не ликовать об этом.
По такой логике каждое доброе слово и дело — есть поэзия, украшающая эту землю. И дорога к радости стоит того, чтобы ее пройти.
Поэзия
Потому среди святых кельтов и англосаксов так много поэтов, равно как и среди кельтских монахов. Более того, святые Севера страдают, когда не могут выразить сердце в слове. Таков Кедмон Уитбийский и Коламба Шотландский. В некоторых житиях рассказывается о помощи святых тем, кто пишет стихи..
Кельты ощущали разлитую в мире благодать как Господню, поэзию бытия и радовались всей этой красоте. Мир для них был в какой-то степени звучащим стихом, книгой Господней, о чём говорил тот же Коламба (Кольм Килле).
Если византийская гимнография не столько поэтична, сколько догматична, то кельты в основание своей гимнографии положили именно поэзию. Потому древние молитвы Севера так красивы.
Приведём в образ этого ликующе-благодарственного миронастроения одно стихотворение восьмого века, написанное ирландским монахом:
Раскрыта книга предо мной,
Вокруг шумит зеленый лес.
Деревья высятся стеной
Касаясь кронами небес.
И гомон птиц над головой
Разносится по всей земле.
Так сладок труд в тени лесной!
Бог благ воистину ко мне!
Поэтичность была для кельтских святых неким продолжением Литургии, потому что поэзия и сказка существуют, чтобы восхвалять то и тех, кто любим, а через них воссылать хвалу Творцу и Спасителю. Такой поэт не обязательно пишет стихи, но весь мир для него — живая песня Господня. Ведь недаром Бог назван в Символе веры Поэтом неба и земли (Творец по-гречески — poetos). И здесь нужна особая тонкость души, чтобы воспринять эту поэтичность бытия. У кельтов настрой на поэзию мира существовал ещё в язычестве, христианство дало всему этому основание и указало источник света. Быть может потому ирландцы так легко и быстро приняли христианство, что оно указало на Бога как основателя красоты, Который делает мир хорошим.
Здесь кельтское христианство близко сирийскому (а ирландцам были знакомы и византийская и сирийская традиции христианства). Если для греков была важна логика и философия, то для сирийцев и иудеев — поэтичность откровения и жизни. Примечательно, что сирийские святые, как правило, не занимаются вопросами догматики. Для них важнее было ощущение Бога и воспевание Бога, а в догматах они вполне полагались на Церковь. Можно даже сказать, что для сирийцев было важнее ощущать то, о чём греки говорили. Так и ирландские святые не оставили нам догматических сочинений. Но они оставили переживание мира как вселенской литургии, где мы все существуем для радости и затем, чтобы каждый день умножать свет в себе и вовне и дарить его всем любимым. Просто потому, что они существуют на свете.
Невозможно видеть красоту Бога и Его мира и не петь о ней. Встреча любви — есть подлинный источник слова для освященного человека. Потому все великие богословы церкви — прежде всего — поэты. В этом смысле поэт — всякий, кто выражает благодать сердца в словах. И такие слова, чего бы человек ни коснулся, есть ощущение того, что жизнь есть рай.
Стремление к знаниям и творчеству
И тут мы переходим к третьей черте северных святых — глубочайшему стремлению к знаниям и творчеству. Смысл всякого познания в том, чтоб через науки ещё и ещё раз увидеть премудрость Божию, коснуться её, восхититься ей.
Что бы человек ни изучал — только Бог лучится из каждой клетки бытия и Им полна всякая наука. Христиане Запада до сих пор считают познание добродетелью — и в этом отзвук мысли древних святых, для которых познание всегда было встречей. Потому та же Хильда Уитбийская предлагала священникам учить литературу и поэзию.
Творчество для северных святых выступает как одна из граней образа Божьего, как один из смыслов, по которому Бог привёл нас в бытие — умножать красоту, помазанную Духом. Ибо только такая красота не умрёт, но, по слову старца Софрония Сахарова, будет спасена вместе со спасённым человеком и взята в вечность.
Заключение
Сколько бы мы ни учили дорогую для нас тему, например — историю Ирландии, всё равно в интернете и книгах информации об этом будет больше, чем у нас в голове. Но мы учимся не для того, чтоб сравниться с компьютером. Важно не знание само по себе, а опыт встречи через это знание с Господом — основанием всей мудрости и красоты. И рассказывая другим о чём-то им неизвестном — вторжении викингов в Ирландию или привычках мамы блаженного Августина — мы, прежде всего, должны передать им это прикосновение к небу и Его красоте, вдохновлённые которым мы и умножаем наши познания.
Древние святые Западной Европы драгоценны для нас ещё и потому, что каждый уголок мира существует не просто так — он существует в истории, которая есть история промысла Божьего, ведущего всех нас к истине. Но нам это открывается постепенно, как дети вдруг узнают, что камень служивший поилкой для кур оказывается чумным камнем, который выставлялся у входа в больную деревню. Камень имеет историю, как и вся земля вокруг. Тысячи людей жили тут, искали, дружили, старались. Жизнеописания древних святых позволяют как бы оглядеть, как росла на земле красота. И, пусть для современных людей столько древних имён никогда не будет известно — все они — неизвестные в истории, жили не зря. И сделанное ими когда-то добро до сих пор даёт свои всходы в мире, и так будет продолжаться до Пришествия Господня. «Никакое добро, как бы маловажно оно не было, не будет пренебрежено Богом», — пишет Иоанн Златоуст. Мы возрастаем к небу благодаря безвестным поступкам тысяч безвестных нам людей, живших прежде нас. Их молитвы, труды, верность и подлинность — дают всходы и через тысячи лет. Хотя мы так мало знаем об этом, что наконечник каменной стрелы, которой древний, безвестный герой оборонил деревню от стаи саблезубых тигров, принимаем за обычный, неинтересный камешек. И всё же его поступок, как и песни, сложенные людьми в его память, пусть давно забыты, но живут в душах тех, кто пришел им на смену, вплоть до нашего времени. Ведь и мы и всё наше стремление к свету слагаются из миллионов стремлений, бывших у людей прежде, но настроивших настоящее на это важнейшее из стремлений — во что бы то ни стало отыскать свет, чтоб всем сердцем и разуменьем служить ему.
Святость каждого человека и народа неповторима. И, хотя время «Острова святых» давно в прошлом, но на небе жива та самая Святая Ирландия и её чудесные жители. И их красота (а так всегда бывает с расцвётшими в Духе), когда мы тоже придём на небо и встретим их, окажется и похожа и непохожа на всю другую красоту, знакомую нам…
