Подборка заметок игумена Силуана (Туманова) на тему переводов богослужений на русский язык.

***

Существует странный и пошлый предрассудок, что перевод на церковнорусский язык обязательно должен отличаться от церковнославянского в сторону максимального «разжевывания». Дескать, «отверзу уста моя» надо перевести как «открою мой рот», «благословен плод чрева Твоего» как «как хорошо, что Ты беременна» и т. п.

Я думаю, что это не так. Все возвышенные архаизмы, вокативы и т. п. переводить не надо. Они вполне понятны образованному русскому человеку. И это как раз то, что стоит выучить не особо образованному россиянину.

В конце концов, кто вам сказал, что русский язык – это язык матерщинников и гопников? Это язык проповедей выдающихся проповедников современности: патриархов, митрополитов, священников, мирян. Это драгоценные страницы многовековой русской литературы, уже не одно поколение наших соотечественников приучающей к добру и справедливости. Это язык богословских сочинений и прекрасной поэзии и прозы современных авторов.

Обычно говорят, что старинный язык глубже. Неправда. У него просто другие способы выразительности. Но без истолкования (!) этой глубины на доступном современнику языке о ней большинство бы и не догадалось!

Подумайте сами. Какие сочинения написаны на церковнославянском языке, которые могут сравниться с философскими и богословскими сочинениями наших соотечественников конца XIX – начала XX века? Что было написано на церковнославянском языке глубже, чем у Лосева, Лосского, Флоренского, Флоровского, Шмемана, Мейендорфа, Ключевского и др.? (Кстати, «Слово о законе и благодати» написано на древнерусском языке, заметно отличающемся от современного языка церковнославянского богослужения.)

Все творения святых отцов мы переводим с древних языков на… правильно, русский. И как-то обходимся без мата.

Вообще, что правильного в идее «специального языка для Бога»? Откуда эта идея появилась? Где Христос требовал обращаться к Себе на «специальном языке»? Или Он требует читать “Отче наш” на арамейском?

Многие, почитав не литературные, а технические (например, о. Амвросия (Тимрота) переводы-подстрочники с греческого на русский, возмущаются неприятностью такого чтения вслух, неудобностью для пения. Один батюшка даже заявил, что это «пошлость». (На русском языке, конечно, заявил, не на церковнославянском. На котором говорить мало кто может, кроме горстки специалистов.)

Но, во-первых, это лишь вопрос стиля и вкуса. А во-вторых, это же, по сути, приговор самой нашей молитве: если она теряет что-то, благоговейно пересказанная на ясном нам языке, то и с нами, и с нашим восприятием молитв есть проблемы.

Но важное. Глубокое мое убеждение – нельзя повторять ошибку патриарха Никона: категорически нельзя заставлять всех переходить на иные уставы, чины и переводы. Надо лишь дать возможность качественного выбора тем, кто этого хочет.

***

Говорят, что надо изучать ЦСЯ в воскресных школах, разбирать трудные места службы. Дома некогда, да и не у всех есть талант без педагога заниматься.

Но неужели воскресная школа существует только для того, чтобы вновь и вновь с новыми и новыми забредшими в поисках Бога людьми выучивать эти бесконечные «птицы, особящиеся на зде», «скимнов рыкающих восхитити», «нощных вранов на нырище» и прочий средневековый зоопарк?

Не существует ни одного внятного и серьезного довода против перевода/пересказа богослужения на церковнорусский язык. Просто люди боятся шокирующей понятности богослужения, смены парадигмы восприятия самой молитвы. То есть не хотят ради поиска смысла ломать сладкие привычки, не имеющие отношения к христианству.

К тому же испытывают недоверие к «новшествам» и их организаторам, не стесняясь и оскорблений в их адрес. А когда указываешь, что это просто от незнания истории православия, то есть от невежества, обижаются.

P. S. Мне ОЧЕНЬ нравится церковно-славянский язык. Сам его использую и на богослужении, и в домашней молитве. Я вижу в нем только один недостаток – он уже не способен без дополнительных проповедей и бесед научить народ Евангелию через само богослужение. А это его ЕДИНСТВЕННАЯ задача.

***

Когда-то церковнославянский язык появился, чтобы дать возможность славянам проповедовать и молиться на родном языке.

Наш родной язык, в отличие от греческого, на тот момент не отличился созданием богатой литературы самых разных направлений. Это был язык войны и любви, простых сказаний и торговли. Он лишь начал расти из зерна, посаженного святыми.

Относительно поздно славянские языки рождают свою литературу, способствуя созиданию современного языка, отличающегося от славянской речи, но находящегося в прямой от нее зависимости. Первоначально околорелигиозная, она становится весьма разнообразной. В то время как ЦСЯ так и остается лишь языком богослужения. НИ ОДНОЙ самостоятельной КНИГИ по богословию, догматике, литургике на «священном» и «церковном» языке не создано. Это уже удел «вульгарного» наречия. Вдумайтесь!

Важно подчеркнуть: наш русский язык – это не деградация, а достойный сын достойного отца, которому теперь есть что сказать.

Русский язык – это не только матерящиеся матросы и «Кривое зеркало».

Это и множество книг по догматике, литургике и пр. и пр.

Это сочинения прекрасных авторов художественной литературы, поэтов и поэтесс, в том числе и живущих ныне.

Это язык проповеди Русской Церкви.

Это язык дискуссий о необходимости ЦСЯ.

Это язык, растолковывающий нам непонятные места ЦСЯ.

Это язык Церкви, ее живого общения: споров и бесед, признаний и открытий.

Это язык богословских (в самом практическом смысле) прозрений многих людей, без которых мы уже не представляем себе учения Церкви:

– Христоцентричность.

– Евхаристичность.

– Всемирность-наднациональность.

– Литургия после литургии: социальная, катехизаторская деятельность.

– Внутреннее и внешнее миссионерство.

– Равноценность духовного опыта ищущих Бога независимо от типа служения.

– Осознание важности снимать любые маски перед Лицом Бога.

И многое другое, конечно.

Это было и в прежние века, но кристаллизовалось именно в ХХ веке, и именно на русском языке. Именно поэтому оживились разговоры не только о частичном переводе, но и о пересказе богослужебных текстов, о чем лишь робко говорили на Соборе 1917-18 годов.

Люди в Церкви поняли, что они могут не только красивым языком пересказать греческие образцы полуторатысячелетней давности, но им есть что сказать нового, совершенно евангельского, и это выразить в своих молитвах.

Особый период, особые возможности. Которые мы, конечно, упустим, делая новые подстрочники и поручая все равнодушным академиям.

***

Моя позиция:

– сохранить по максимуму понятные ЦСЯ-слова вроде «чаю», «един» и вообще ориентироваться на высокий литературный язык Пушкина в его богословских стихах (вроде «Отцы пустынники» и «Пророк»);

– надо бы убирать кальки с греческого, непонятную грамматику и синтаксис, они примерно так же поэтичны, как подстрочный перевод, и не возвышают никого, а просто мешают пониманию;

– важно сохранять и изучать ЦСЯ как культурное наследие, но не нагружать его смыслами в духе «шаманского заговора»;

– человек, приходя к вере, должен прежде всего понять Евангелие и свою веру, а не ЦСЯ, он все же не в лингвистический кружок пришел;

– адаптируя и приближая язык богослужения к людям, мы продолжаем дело святых Кирилла и Мефодия.

Аргументы оппонентов:

– а вы благословение получили на свою деятельность?

– а вы в церковь сколько раз ходите?

– ЦСЯ – это самое главное в православии, а вовсе не инструмент постижения Евангелия.

– в ЦСЯ вообще ничего нельзя трогать, чтобы не замутить «святой источник истины» этим «грязным русским языком».

– ЦСЯ – главный! источник! мировоззрения! православного христианина.

– ЦСЯ – это святой язык, «ты не понимаешь, бесы понимают».

– ну и пассивно-агрессивное «будьте осторожны, я за вас переживаю».

***

Люди в храм приходят разные. Но только единицы от спокойствия и «хорошей жизни». Только единицы при этом получили серьезное образование и имеют привычку и способность постоянно читать серьезную литературу, классику, а не только новости фейсбука и газеты. Да и времени у большинства посетителей храма для спокойного всласть изучения чего-либо просто нет. Домашние хлопоты, семья, дети, работа на трех работах, потому что денег всегда не хватает. И времени не хватает. Открыл книгу… проснулся, закрыл.

Вот приходит такой человек к Богу, потому что Бог позвал его/ее. И стоит на службе, моргая и плача, переживая радость простого богообщения.

А голова-то еще работает. Пока еще любопытно. Хочется что-то расслышать на службе, но кроме «Господи, помилуй» только какие-то «благосеннолиственные лядвия» да «крокодила пред тобою». Непонятно!

Но что мы ему/ей можем предложить? Ничего. То есть ничего просто так понятно быть не должно. Давай, дорогая, готовься к службе. Пошли мужа на кухню дробить картофель, детей на улицу искать приключений, а сама потрудись.

Первым делом приобрети книги, необходимые для совершения богослужения, и «Богослужебные указания» (именно на этот год, не перепутай!), словарь церковнославянского и древнегреческого, словарь паронимов и библейский словарь. А, еще надо около 36 книг: «Типикон», служебник, часослов, богослужебное Евангелие и Апостол с зачалами, Псалтирь следованную, две книги Октоиха, четыре книги Триоди, около 24 книг Миней и еще Минею дополнительную. И перед каждым походом в храм садись, составляй богослужение по таблицам и переводи. Тексты псалмов, десять стихир на “Господи воззвах”, догматики, опять стихиры, ектении, десятки тропарей канона, тропари, стихиры, Евангелие, опять ектении и псалмы…

Что значит дорого? Кредит возьми в банке или машинку стиральную продай. Часов 12 в день посиди, потрудись. А иначе ты ленивая.

Что значит язык непонятный? Десять лет походишь, привыкнешь. Английский выучила же для комфортной жизни! Нет? Ни одного языка со школы не знаешь толком? Ну, терпи, мать. Бог по-русски не принимает.

Что там еще? Сидеть на службе? Да ты вообще хочешь только комфорта!!! Может, еще тебе чай с лимоном подать?

Вон в пятнадцатом веке блаженный Евстрадикакий десять дней в храме стоял да так и помер, а вы тут «всего» два часа постояли, а уже кряхтите: спина болит, ноги болят!

Терпите, потому что чем хуже, тем лучше. А то геев венчать скоро будете…

***

Христианам не нужен «священный язык», чему яркое подтверждение – само Евангелие.

Во-первых, проповеданное по всему миру человеческим понятным языком, а не священной тарабарщиной.

Во-вторых, СОЗНАТЕЛЬНО НЕ СОХРАНИВШЕЕ для нас буквальный текст молитвы Господней, которую Иисус явно не по-гречески евреям-ученикам повелел читать.

А апостол Павел еще ярче развивает мысль о том, что лучше в молитве сказать несколько слов на понятном языке.

***

1030 лет крещения Руси – это прекрасный повод для размышлений и сравнений.

Аргументов у спорщиков нет. Только заклинания и ерничество. Дескать, еще вам «вместо рясы пиджаки подавай, и службы по 20 минут». Спасибо, не надо. Оставьте свои страхи себе. Церковь наша старается быть ближе не к народу, а к той традиции, которая открыла Христа.

– «Всем все понятно, и нечего тут». То, что святые считали иначе, – не аргумент.

– «Это красиво, а по-русски некрасиво».

Чем «Ад, встретив Тебя, Слово Божие, горечью наполнился, видя человека, но обоженного; уязвленного ранами, но Всесильного, и погиб, страшась образа Его»

некрасивее, чем

«Ад Слове, срет Тя огорчися, / человека зря обожена, / уязвлена ранами, и Всесильнодетеля, / страшным же зраком погибе»?

То есть, как всегда, вопрос перевода, а не языка.

– «Напечатайте книжки и стойте в них смотрите и молитесь» – явно человек не представляет себе, как отличается богослужение каждого дня друг от друга и сколько книг нужно, чтобы его составить.

– «Потрудиться надо, а то как без труда в Царство Небесное?» – а что, в нашей жизни нет скорбей и труда и без надуманной проблемы? Ну, рассуждая по этому пути, можно и еще как-нибудь намеренно себе жизнь отравлять, стоять в храме вниз головой, например. Только где в Евангелии написано, что бессмысленные страдания и трудности ведут ко спасению?

И вот в чем «завет князя Владимира»? В том, чтобы всегда делать, как при нем было заведено?

Но ведь уже неоднократно поменялось очень многое. Появился иконостас, изменилась литургия, остальные богослужения заметно изменили свою форму. Поменялся сам церковнославянский язык.

Значит, есть что-то выше и обрядов, и языка (который легко сменили в богослужении при крещении Руси)?

Выше этого – добрый бисер (то есть это не этически и эмоционально одаренная бижутерия, а драгоценная жемчужина в переводе со славянского) Христос. Его находим – находим все. Его теряем – ни язык распонятнейший, ни обряды распрекраснейшие нам не помогут.

Вот, как мне кажется, итог этих 1030 лет.