Подпишитесь
на наш Телеграм

 

   ×

Размышления  к Дмитриевской родительской субботе о том, что такое смерть и есть ли к ней инструкция по применению…

Все начиналось банально и просто: в июле у меня умерла бабушка. Этот год вообще богат на утраты: ушел Карцев, умерли Азнавур, Кабалье, отошел ко Господу ученый Кривошеев, который очень много значит для моей семьи. Не могу не причислить бабушку к ряду этих выдающихся людей. К своему удивлению, я достаточно спокойно, насколько в этой ситуации это вообще можно принять спокойно, отнесся к тому, что произошло. Не могу сказать, что был так уж готов, хотя год назад, когда она в очередной раз чудом задержалась на этом свете, осознать ее смерть мне было бы гораздо сложнее. Но сопровождающие это печальное событие ряд маленькие успокаивающие душу промыслительные происшествия помогли мне проводить ее в лучший мир вполне по-христиански. Они же сподвигли к тому, чтобы поделиться своим опытом с теми, кто тоже терял близких людей или кого тревожит тема смерти.

Обычно говорят, что первая реакция – это отрицание. Но так не было в моем случае, потому что мы все (я, дедушка, родители) были готовы. Был год, “окрашенный” инсультом. И самое удивительное, она смогла начать ходить, у нее до конца дней сохранялось сознание. Она помнила такие вещи, которые порой не сразу могли воскресить в своей памяти мы. Я даже не могу сказать про нее, что она “была”. Она есть. На секунду отвлекусь и сделаю потише музыку, под которую я пишу этот текст:

Иван Человеков возвращался домой
И на площадке, где мусоропровод,
Он увидел, как из люка таращилась смерть,
И он понял – завтра умрет.

На следующий день после печального известия я бродил в парке Горького и размышлял о том, какая она – жизнь в другом мире. На ум приходят слова Феофана Затворника: «Внутри или в глубине мира, нам видимого, скрыт другой мир, столь же реальный, как этот, либо духовный, либо тонко материальный — Бог знает… но известно, что в нем живут святые и Ангелы. Душа стремится вверх, но только до той степени, какую допускают ее духовные силы. Вокруг души теперь все новое. Она может мгновенно переноситься куда захочет, может проходить сквозь стены, двери, сквозь все материальное…» Нет, нет, конечно в тот момент мою светлую голову такие умные мысли не посещали. Перед глазами стояли красивые луга, ангелочки, поющие птички, Добрый Бог, встречающий мою бабушку… Моему удивлению не было предела, когда я узнал, что что-то похожее видел Александер Эбен.

Александер Эбен – нейрохирург. Его книга попалась мне в Интернете практически случайно. Летом, чтобы немножко отвлечься, мы поехали на море, и там у нас была запланирована одна невероятно неинтересная, как оказалось впоследствии, экскурсия. Чтобы хоть как-то провести время с пользой, я зашел на свой любимый сайт, увидел эту книгу, меня привлекла аннотация, и я, что называется, залип. Эбен – врач, неверующий человек, махровый материалист. Был. До того времени, пока во время своего семидневного пребывания в коме душой, о существовании которой он и не предполагал, оказался в раю. Там было очень спокойно, звучало невероятно красивое пение, доктор был окружен всеобъемлющей Любовью. Когда его реанимировали, он серьезно проанализировал свой опыт и теперь ездит с так называемыми миссионерскими книгами по миру.

Вот так в последние месяцы меня и увлекла такая штука как нейротеология (духовная нейронаука). Моя библиотека пополнилась книгами доктора Сэма Парниа, того же Александера Эбена, Эндрю Ньюберга и, конечно же, Раймонда Моуди. Все они в разное время и разные годы поднимали тему, которую в приличной науке не принято обсуждать всерьез – жизнь после смерти. Официальным первопроходцем в этой области считается именно Моуди. Как-то он был на лекции одного уважаемого профессора, который во время клинической смерти побывал на небесах и даже встретился с Иисусом Христом. На Моуди услышанное произвело неизгладимое впечатление (доверие вызвал авторитет человека, который ему это рассказал), и он стал собирать свидетельства у своих пациентов. В его книгу вошло около 150 историй. Пациентов из разных стран и континентов объединяло то, что все они пережили в принципе похожий мистический опыт. То, что ощущали люди, когда официально их признавали несуществующими, можно разделить на несколько этапов: они видели свое тело со стороны, у них не прерывалась деятельность сознания, они чувствовали невероятное облегчение, затем по какому-то тоннелю они переносились в иное измерение, виделись там с покойными родственниками, встречали (!) светящееся существо, от которого исходила невероятная любовь и в присутствии которого они просматривали свою жизнь (вплоть до малейших деталей) а потом им говорили, что их время еще не пришло, и они возвращались обратно в тело.

Все это звучит красиво, но как сказка. Как утешительная сказка. Так скажет неверующий. Я же всегда хотел докопаться до сути, поэтому в свое время углубился в эту тему подобно страусу, зарывающемуся головой в песок, правда, с противоположными мотивами. В моем исследовании неоценимую помощь мне оказал профессор Андрей Владимирович Гнездилов.

Андрей Владимирович Гнездилов, “доктор Балу” – врач-психотерапевт

Он психотерапевт, применяющий сказкотерапию (что это такое, нет времени рассказывать, гуглите), много работал с людьми, стоящими на границе жизни и смерти, дружил с академиком Бехтеревой. На ее мировоззрение серьезно повлиял рассказ доктора о том, как его пациентка во время клинической смерти “вспомнила” о том, что не попрощалась со своей дочкой, и в то же мгновение оказалась у себя дома. Она видела, как девочка уронила ложку под ковер, что вообще происходило в квартире в это время. Придя в сознание, она обо всем поведала профессору Гнездилову. Андрей Владимирович захотел лично убедиться в том, что ее рассказ соответствует действительности, и пришел к ней в гости. По итогам расспросов бабушка девочки и мать счастливо спасенной женщины решила, что профессор Гнездилов за ними шпионит. А Бехтерева просто поверила на слово другу. Да и как она могла сомневаться, если она видела живьем (в присутствии экономки) своего покойного мужа, а его портрет на стене часто “плакал”?

Я знаю эту женщину,
Одни ее зовут – Свобода.
Другим – она просто Судьба.
И если для первых она Раба,
Вторым – она Святая Судья.
Я знаю эту женщину,
Я знаю эту женщину.

Я бесконечно благодарен Господу за возможность быть современником этого удивительного человека и иметь возможность лично поговорить с ним. Наша беседа состоялась по телефону (Андрей Владимирович живет в Петербурге) на фоне православного собора в Немчиновке. Я сидел в парке, прохожие проходили мимо и недоуменно оборачивались на хипстерского вида парня, обсуждающего во всеуслышание вопросы посмертного существования рода человеческого. Мой собеседник рассказал, что в его практике были случаи, когда люди, не знающие английского языка, вдруг начинали говорить на нем, и это повергало присутствующих на операции врачей в шок. Я спросил, насколько в медицинских и вообще научных кругах есть подвижки к тому, чтобы признать существование души у человека, и он ответил, что все впереди, и надежда есть.

Я твердо считаю, что мы не обязаны верить всему слепо, просто потому что нам так хочется. Я потратил четыре года на то, чтобы изучить то, что мне предлагает учение Церкви, и согласиться с ним не только душой, но и мозгом. То же самое и с признанием посмертного существования. Я не могу закрыть глаза на то, что люди за границей жизни встречаются с теми, о существовании которых даже не могли знать. Мне непонятно, как можно отмахиваться от свидетельств тех, кто видел, что происходило за много километров от них, и детально все это описывал. Мне сложно поверить в то, что легче назвать бредом то, что видят люди, переживающие ОСП (околосмертные переживания) на разных концах земли, и их видения поразительно согласуются друг с другом. Еще труднее мне поверить в то, что это галлюцинации, а не реальный опыт встречи со Всевышним меняет их жизнь на 180 градусов. Но опять же вопрос всегда заключался и будет заключаться в человеческой свободе. Если человеку не хочется верить в Бога, вся эта информация будет истолкована им в совершенно определенном ключе. И здесь нет ничего предосудительного. Господь оставляет за нами безусловную свободу.

Наш разговор с профессором Гнездиловым состоялся накануне моего дня рождения. Первого, который я встретил без любимой бабушки. В этом отношении для меня очень показателен старый советский фильм “Королевство кривых зеркал”. Девочка, хамящая близкому человеку (бабушке), сподобляется взглянуть на себя со стороны, и ей становится дурно. По ту сторону жизни перед нами тоже поставят кривое зеркало, в котором мы увидим свою корявую земную жизнь и ужаснемся. Поэтому смерть для меня – напоминание о том, что здесь нужно делать все, чтобы Там не было стыдно. Перед бабушкой, которую я пока не могу обнять и ценность общения с которой, увы, ощущаешь только после разлуки с ней (банально, но это правда). Перед самим собой. И перед Богом, Который ждет меня. Как говорит еще один апологет посмертного бытия доктор Роолингз: “Я в таких случаях привожу слова одного моего английского коллеги, тоже врача-реаниматолога: там, говорит он, у меня находится мой самый близкий друг. Его имя? Иисус Христос!..”

И первые пытаются взять ее в плен
И заставить стирать носки,
Но вторые знают, что плен – это тлен
И живут без особой тоски.