на наш Телеграм
Когда говорят о недопустимости изображения Сталина в храме, обязательно вспоминают про новомучеников. Считают, что это предательство их памяти. Но, к сожалению, именно новомученики оказываются одной из самых непонятных страниц в истории Русской Православной Церкви. Низкий уровень знания церковной истории принципиально искажает историческую картину. И, честно говоря, их память уже давно предана забвению… Остались только имена, а подвиг их не интересен большинству прихожан.
Вот, например, кто такие обновленцы? Любой прихожанин скажет, что это те, кто перевел богослужение на русский язык. Но ведь это совсем не так! Церковный историк священник Александр Мазырин напоминает:
Но, вопреки распространенным стереотипам, надо понимать, что главная, сущностная характеристика обновленческого раскола состоит не в модернизме, хотя он и вобрал в себя какое-то количество идейных модернистов. В действительности обновленческий раскол состоял по большей части из лиц, которые ни к какому обновлению и церковным реформам не стремились, разве что за исключением женатого епископата и второбрачия духовенства. Даже к переводу богослужения на современные языки обновленцы в реальности были настроены в массе своей отрицательно и практиковали старое богослужение, да и внешне старались не отличаться от православных.
Главным их отличием от «тихоновцев», как стали называться православные в то время, был их сервилизм перед советской властью, их стремление приспособиться к ней и ей служить. Собственно, именно власть и организовала этот раскол в 1922 году как политический проект разрушения канонической Церкви изнутри.
Для чего были нужны обновленцы
Не имея серьезной опоры в обществе, большевики были вынуждены постоянно пользоваться принципом «разделяй и властвуй». Солдат противопоставляли офицерам, а священников — епископам. Целью было ослабить все социальные институты, которые могли помешать власти большевиков. Обновленцы были нужны для разрушения Православной Церкви. Но они не получили поддержки народных масс, и было нужно что-то другое.
Тогда начался поиск подходящих кандидатур среди патриаршей «тихоновской» Церкви. Сам патриарх Тихон, пока был жив, хотя и иногда шел на уступки, но в целом свои решения принимал самостоятельно. После его смерти властям потребовался свой кандидат во главе Церкви. Чего от него хотели, мы узнаем из биографии святителя Кирилла Казанского, который был наиболее авторитетным претендентом на патриарший престол. Вот пересказ известного диалога святителя Кирилла Казанского с советским обер-прокурором Тучковым во время обсуждения условий, на которых большевики позволят ему возглавить Русскую Церковь:
— Если нам нужно будет удалить какого-нибудь архиерея, вы должны будете нам помочь, — говорил тогда митрополиту Тучков.
— Если он будет виновен в каком-либо церковном преступлении, да, — отвечал ему святой. — В противном случае я скажу: «Брат, я ничего не имею против тебя, но власти требуют тебя удалить, и я вынужден это сделать».
— Нет, не так. Вы должны сделать вид, что делаете это сами, и найти соответствующее обвинение.
— Евгений Александрович, вы не пушка, а я не бомба, которой вы хотите взорвать изнутри Русскую Церковь, — отрезал священномученик.
После этой беседы митрополит Кирилл Казанский немедленно был отправлен в очередную ссылку — в Сибирь. Собственно, большая часть его советской жизни прошла в непрерывных ссылках. До свт. Кирилла аналогичное предложение получил патриарший местоблюститель митрополит Петр (Полянский), он также отказался. За это он до конца жизни останется в заключении и будет сначала жить в ссылке за полярным кругом, а потом в верхнеуральской тюрьме. Хотя, разумеется, ему разрешали передумать или даже просто отречься от своего предстоятельства.
Но были и другие архиереи, и среди них, наконец, нашлись те, кто согласился стать советской «пушкой», разрушающей Церковь изнутри. Знаменитый богослов, аскет, митрополит Сергий (Страгородский) в свое время поддержал обновленцев, потом вернулся к патриарху Тихону. Первое время он держался общей линии с другими иерархами, но потом согласился стать послушным орудием власти. Возглавив патриархию, он провозгласил своим основным принципом лояльность атеистическим властям. Он публично лгал о новомучениках, отрицая гонения на Церковь в СССР перед иностранными корреспондентами.
Кто победил обновленцев
В то же время лояльность митрополита Сергия (Страгородского) позволила ему победить обновленцев. Зачем большевикам теперь поддерживать нелюбимых населением обновленцев, если есть столь же послушные «канонические» церковные власти? Тем более началась война и потребовалась церковная поддержка государственной пропаганды. От курса на уничтожение религии пришлось отказаться. Ведь неожиданно нашими союзниками оказались демократии США, Англии, Франции, в которых религия все еще играла важную роль, а гонения делали недопустимым сотрудничество с большевиками.
Полностью остановить гонения большевики не планировали, но кто-то должен был доказать всему миру, что никаких гонений нет. Митрополит Сергий взял эту роль на себя и в результате стал патриархом в 1943 году. После этого именно под его омофор большевики собирают все православные религиозные группы. Обновленческому духовенству власти настоятельно «рекомендовали» вернуться в патриаршую Церковь, что без лишних вопросов они и сделали. Столь же убедительно в 1946 году «порекомендовали» вернуться в РПЦ и униатам, оказавшимся на новоприсоединенных территориях Западной Украины, которые вдруг срочно осознали, что, будучи свободными советскими гражданами, они не хотят подчиняться чужому папе римскому…
Церковный раскол закончился решением товарища Сталина. Так почему тогда ему не место в храме? Ведь именно он объединил всех под омофором Московского патриарха. В чем проблема?
Его славные деяния будут жить в веках
Давайте посмотрим, как современники оценили его деятельность. Вот слово патриарха Алексия I перед панихидой по И. В. Сталину: здесь несложно увидеть, что патриарх говорил ровно то же, что нынешние строители главного храма Вооруженных Сил:
Об его напряженных заботах и подвигах во время Великой Отечественной войны, об его гениальном руководстве военными действиями, давшими нам победу над сильным врагом и вообще над фашизмом; об его многогранных необъятных повседневных трудах по управлению, по руководству государственными делами — пространно и убедительно говорили и в печати, и, особенно, при последнем прощании сегодня, в день его похорон, его ближайшие соработники. Его имя, как поборника мира во всем мире, и его славные деяния будут жить в веках.
Мы же, собравшись для молитвы о нем, не можем пройти молчанием его всегда благожелательного, участливого отношения к нашим церковным нуждам. Ни один вопрос, с которым бы мы к нему ни обращались, не был им отвергнут; он удовлетворял все наши просьбы. И много доброго и полезного, благодаря его высокому авторитету, сделано для нашей Церкви нашим Правительством.
Речь Патриарха Московского и всея Руси Алексия перед панихидой по И. В. Сталину
В том и проблема. Можно убрать Сталина из храма, но нельзя убрать его из истории Российской Православной Церкви. Нельзя отделить дерево от плодов.
Если мы хотим убрать Сталина, то недостаточно поверхностного знакомства с новомучениками. Нужно честно признать ошибочность той политики митрополита Сергия, которая сделала Церковь игрушкой государственных властей.
Но никакого переосмысления так и не было сделано. Тогда в чем подвиг новомучеников, если правильным ответом было полностью подчиниться большевикам?
Путь маленького человека, или Обновленчество победило
Читая биографии митрополитов Кирилла Казанского, Петра (Полянского) и многих других, мы видим иной путь. Видим противостояние маленького человека огромной государственной машине. Выбор был. Ведь они могли мудро согласится исполнять указания властей по разрушению Церкви и надеяться на лучшее. Могли, но не сделали. И это действительно подвиг. Так почему не рассказать о нем?
Потому что рухнет признание политики Московской патриархии как оптимальной. Окажется, что есть люди, которые поступили иначе, и они святые. А Московская патриархия запретила их и попыталась отлучить от Церкви. Но если они отлучены, то как же они святы? Возникает много неудобных вопросов, которые предпочитают замалчивать.
Правда земная отличается от правды небесной. Обновленчество никуда не исчезло — оно победило.
Проект постепенного разрушения самостоятельной церковной организации был успешно завершен объединением всех православных советского союза под омофором Московской патриархии. Реальная же оппозиция обновленцам — иосифляне, непоминающие, мечевцы — постепенно уничтожены. И даже память о них стала забываться. Один мой православный друг как-то назвал священномученика Сергия Мечева сектантом и раскольником, и с формальной точки зрения Московской патриархии он таковым и являлся. Но разве это так?
Да, история это сложная штука. И не всегда в земной жизни побеждают те, кто свидетельствует о Христе. Скорее наоборот. Но после потомки расставляют все на свои места. Настоящая трагедия в том, что этот период церковной истории для нас до сих пор настолько болезненный, что мы не решаемся говорить о нем публично. Вместо этого мы в сотый раз обсуждаем личность И. В. Сталина. Но это бессмысленно.
Если мы не признаем того, что Московская патриархия образца 1943 года — это победа обновленчества, то у нас нет оснований осуждать товарища Сталина. Церковные иерархи много говорили о его величии и публично отрекались от новомучеников, называя их осужденными за политические преступления. Поэтому если и не сегодня, то через 10–20 лет Сталин неизбежно вернется в наши храмы.
Церковь не может примириться с советской властью
Если же мы хотим реального почитания новомучеников, то мы должны однажды начать честно рассказывать их историю. Рассказывать прихожанам, семинаристам о противостоянии между иерархией официальной и иерархией святой. Говорить о том, что даже когда церковные власти подчинились атеистическим властям, у человека оставался выбор. И запрещения земные ничего не значат для небесной святости.
Но это совершенно другой взгляд на Церковь, к которому большинство не готово. Это совершенно другой взгляд на советский период нашей истории, который тоже постепенно уходит в прошлое.
Сейчас постоянно говорят о советской нравственности, о том, что коммунисты учили примерно тому же, что евангелисты. Но ведь новомученики утверждали ровно обратное! В известном послании епископов, находящихся в ссылке в Соловецком лагере, говорится о принципиальном расхождении между Церковью и советской властью:
Это расхождение лежит в непримиримости религиозного учения Церкви с материализмом, официальной философией коммунистической партии и руководимого ею правительства Советских республик.
Церковь признает бытие духовного начала, коммунизм его отрицает. Церковь верит в Живого Бога, Творца мира, Руководителя его жизни и судеб, коммунизм не допускает Его существования, признает самопроизвольность бытия мира и отсутствие разумных конечных причин в его истории. Церковь полагает цель человеческой жизни в небесном призвании духа и не перестает напоминать верующим об их небесном Отечестве, хотя бы жила в условиях наивысшего развития материальной культуры и всеобщего благосостояния, коммунизм не желает знать для человека никаких других целей, кроме земного благоденствия. С высот философского миросозерцания идеологическое расхождение между Церковью и государством нисходит в область непосредственного практического значения, в сферу нравственности, справедливости и права, коммунизм считает их условным результатом классовой борьбы и оценивает явления нравственного порядка исключительно с точки зрения целесообразности. Церковь проповедует любовь и милосердие, коммунизм — товарищество и беспощадность борьбы. …Никакими компромиссами и уступками, никакими частичными изменениями в своем вероучении или перетолковываниями его в духе коммунизма Церковь не могла бы достигнуть такого сближения.
Новомученики считали, что нельзя признать «Советский Союз нашей гражданской Родиной, радости и успехи которой — наши радости и успехи, а неудачи — наши неудачи». Это другое государство, вовсе не с христианскими целями и методами. И тогда мы получим совсем другой взгляд на историю. И даже Великая Победа оказывается не столь однозначным событием, поскольку именно благодаря ей на 45 лет христианские государства Восточной Европы оказались под властью атеистов…
Но наблюдая за эволюцией современных взглядов на нашу историю, мы видим совсем другое.
Политические, индустриальные, социальные достижения СССР для наших современников оказываются важнее, чем особенности советской нравственности. Желание ощущать себя империей оказывается важнее. А значит, Великая Победа остается главным событием истории XX века, и почитание Сталина — лишь вопрос времени.
В конце концов, существует же в нашей памяти позитивный образ Петра I, несмотря на его жестокость, собственноручно проводимые казни бунтовавших стрельцов, запрет давать работу или милостыню их женам и детям, обрекая их на голодную смерть. Нет, в памяти потомков сильная империя компенсирует погибшие жизни, а личной распущенности первого императора вообще не уделяется внимание. Я думаю, что-то подобное произойдет и со Сталиным. Может, не сейчас, но лет через 10.
Кто кому целует руку
Привычка приспосабливаться под требования любой государственной власти никуда не исчезла. Более того, если в советский период власти насильно подчиняли себе Православную Церковь, то сегодня сами православные стремятся навязать государству свои услуги. Не решив проблему собственных воскресных школ, настойчиво предлагаем заняться духовно-нравственным воспитанием светских школьников. Не решив вопросов катехизации собственных прихожан, стремимся ввести в армию капелланов.
Наверняка все видели тот видеоролик, где священник привычным движением поцеловал руку Путину. Видели и гневную реакцию президента на чрезмерные знаки внимания, ставшие нормой внутри церковной среды. Кстати вспомним, что собственное изображение из храма Путин также попросил убрать. Снова власть отказалась от тех излишних почестей, которые привычно воздала ей церковная администрация.
Нынешняя эпидемия коронавируса многое изменит в нашем обществе. Надежды многих православных на привилегированное место в социуме оказались неоправданными: храмы закрыли наряду с другими эпидемиологически опасными объектами. Мне кажется, сейчас самое время задуматься не только о церковно-государственных отношениях, но и вообще о сложной церковной истории последнего столетия. Если память новомучеников действительно важна для нас, то надо честно говорить о том противостоянии, которое они вели не только с государственной властью, но и с подконтрольной ей церковной иерархией.
Тогда можно будет задуматься о том, какими вообще мы видим отношения Церкви и государства в новую эпоху. И, дай Бог, наконец продолжить работу, начатую новомучениками на Поместном Соборе 1917–1918 годов. В этом, на мой взгляд, и заключается реальное почитание их подвига.
