на наш Телеграм
Шагал. Давид, играющий на арфе
Собрали для вас аудио и видео записи современных христианских русскоязычных поэтов, читающих свои стихи. Это, конечно, настоящее сокровище: поэзия, так сказать, в «прямом доступе»; сам поэт дарит нам свою поэзию. Кроме того, радостно видеть — несмотря на всё, что происходит с верой, атеизмом, «доверием» к Церкви и т. д. — что христиане занимают командные высоты современной культуры: ведь среди выдающихся современных поэтов — львиная доля христиан. Несмотря на всю медийную круговерть, христианство остается актуальной и мощной силой в глубинах духа — там где всё на самом деле решается.
Вероятно, лучший современный поэт — в мировом масштабе — читает свои стихи. Ольга Седакова читает полностью свои сборники «Китайское путешествие», «Старые песни», «Тристан и Изольда», а также стихи из других сборников. Кроме того, Ольга Седакова отвечает на вопросы. О поэзии говорить сложно: просто приведем одно из стихотворений Седаковой:
Похвалим нашу землю,
похвалим луну на воде,
то, что ни с кем и со всеми,
что нигде и везде —
величиной с око ласточки,
с крошку сухого хлеба,
с лестницу на крыльях бабочки,
с лестницу, кинутую с неба.
Не только беда и жалость —
сердцу моему узда,
но то, что улыбалась
чудесная вода.
Похвалим веток бесценных, темных
купанье в живом стекле
и духов всех, бессонных
над каждым зерном в земле.
И то, что есть награда,
что есть преграда для зла,
что, как садовник у сада, —
у земли хвала.
«…миру явилась едва ли не лучшая (и уж точно самая цельная и стройная) книга Тимура Кибирова… Ее одной хватило бы на оправдание современной словесности» — Андрей Немзер.
Действительно, «Песенки и потешки» Тимура Кибирова — одно из самых оригинальных, своеобразных, мощных да и просто — прекрасных поэтических достижений последних лет. И, как убедится слушатель, — одно из самых живых и аутентичных христианских высказываний. Просто приведем одно из стихотворений этого сборника:
Их-то Господь — вон какой!
Он-то и впрямь настоящий герой!
Без страха и трепета в смертный бой
Ведет за собой правоверных строй!
И меч полумесяцем над головой,
И конь его мчит стрелой!
А наш-то, наш-то — гляди, сынок —
А наш-то на ослике — цок да цок —
Навстречу смерти своей.
А у тех-то Господь — он вон какой!
Он-то и впрямь дарует покой,
Дарует-вкушает вечный покой
Среди свистопляски мирской!
На страсти-мордасти махнув рукой,
В позе лотоса он осенен тишиной,
Осиян пустотой святой.
А наш-то, наш-то — увы, сынок, —
А наш-то на ослике — цок да цок —
Навстречу смерти своей.
А у этих Господь — ого-го какой!
Он-то и впрямь владыка земной!
Сей мир, сей век, сей мозг головной
Давно под его пятой.
Вкруг трона его веселой гурьбой
— Эван эвоэ! — пляшет род людской.
Быть может, и мы с тобой.
Но наш-то, наш-то — не плачь, сынок, —
Но наш-то на ослике — цок да цок —
Навстречу смерти своей.
На встречу со страшною смертью своей,
На встречу со смертью твоей и моей!
Не плачь, она от Него не уйдет,
Никуда не спрятаться ей!
Также у нас есть другие сборники стихов Кибирова, которые он сам читает — другие образцы «постмодернистской» христианской поэзии: «Кара-барас», «Муздрамтеатр», «Время подумать уже о душе», «См. выше».
Поэтический вечер иерея Сергия Круглова — тоже «постмодерниста», тоже яркого современного поэта, тоже проникновенного христианского творца. Пример:
выкашлянный окурок полетел в урну
в безвозвратную тьму внешнюю
но, угасая в полете,
успел выделить
две нанокалории тепла
которые впитал оцепеневший на кромке урны
голубь
в бессмысленно приоткрытой сизой плеве слизистого зрака включился
застрекотал вдруг
синематограф бесконечно повторного фильма для бедных:
орнитоз уносит голубя в своих теплых ладонях
в лазоревую весну в небо
выше
любовь моя
еще выше
Современная поэзия и христианство — насколько бесконфликтно они соединяются? Что имеет смысл называть «духовной поэзией» в наше время? Где проходит граница между верой и сомнением в лирических стихах? На эти темы размышляет поэт Михаил Кукин и читает свои стихи. Его стихотворение:
Выходишь ночью пьяный из такси —
и бах — тебе в башку:
рассвет, безлюдный город, небо, ветер.
Спасибо, вот об этом и просил.
Жизнь продолжается, и мы живём на свете.
Тоскуем, топчемся, без смысла, без любви,
под широко распахнутыми облаками.
Как будто мы — не мы, и это всё — не с нами.
Но подниму глаза, Господь, а там — глаза Твои.
Белорусского поэта Дмитрия Строцева хорошо знают в России. Он — лауреат «Русской премии» 2008 г., многолетний участник «Биеннале поэтов в Москве». Две книги поэта вышли в московских издательствах: «Бутылки Света» (Русский Гулливер, 2009) и «Газета» (НЛО, 2012). Также Дмитрий Строцев — сотрудник российского фонда «Духовное наследие митрополита Антония Сурожского» и участвует в издании и распространении трудов досточтимого Владыки.
На вечере поэт представил стихи разных лет: прочитает, споет и станцует. Особую авторскую манеру чтения Дмитрий называет «поэтическими танцами». Его стихотворение:
Снилось мне: я верю в Бога.
Прежде верить не хотел,
думал: подожду немного,
много нерешенных дел.
Я неверия не мерил,
знал, конечно: видит Бог.
Я не то чтобы не верил,
я довериться не мог.
Не умел, как говорится,
не идти как на убой,
а дорогой раствориться
в благодати голубой.
Будет все теперь иначе,
напряжений прежних нет.
Видишь, Господи, я плачу,
я не плакал много лет.
Будет встреч сердечных много
у душевного огня…
…снилось мне: я верю в Бога,
да не верит Он в меня…
«Абсурд как ключ к Царствию Небесному» — творческий вечер коллектива «ОРК»: Озерского, Рубанова, Коловского — музыкантов «АукцЫона». Дмитрий Озерский читает свои детские и не очень стихи, играет на трубе и других инструментах. А Николай Рубанов (саксофон, бас-кларнет и многое другое) и Михаил Коловский (туба) помогают слушателям в этом добром сюрреалистическом путешествии.
Дмитрий Озерский — поэт, музыкант, автор большинства текстов группы «АукцЫон». В 2009 году вышел сборник стихов Озерского «Там, где…», в 2012 — повесть «Город Жаб». По стилю Озерский сродни Анри Волхонскому, на чьи стихи тоже написано много песен «АукцЫона» и песня «Город золотой». Эта поэзия восходит к традиции обэриутов, чье творчество было глубоко мистично, а подчас и религиозно. Об этом и многом другом рассказывает Дмитрий Озерский, прерывая свои размышления музыкально-поэтическими иллюстрациями, а также отвечая на вопросы.
Александр Блок писал: «Что такое поэт? Человек, который пишет стихами? Нет, конечно. Он называется поэтом не потому, что он пишет стихами; но он пишет стихами… потому что он — сын гармонии, поэт». Лариса Патракова — как раз такой сын гармонии. Она человек, наделенный более чутким слухом, чем другие, который среди «шума суетного мира» может услышать «глас Божий» и поведать о нем остальному миру.
С легкой руки Дмитрия Быкова поэтов иногда делят на риторов и трансляторов. Если первые сосредоточены на себе и высказывают собственные мысли, то вторые слышат небесные звуки и передают их. При всей условности категорий очевидно, что Лариса Патракова — типичный транслятор.
На этом вечере поэтесса Лариса Патракова читает свои стихи, отвечает на вопросы публики и презентует новую книгу.
Олег Чухонцев — один из главных русских поэтов второй половины XX и начала XXI в. Его поэзии свойственна мощная религиозно-философская составляющая.
Вот одно из его стихотворений:
Я из темной провинции странник,
из холопского званья перехожий.
И куда мне, хожалому, податься?
А куда глаза глядят, восвояси.
Я хлебнул этой жизни непутевой,
отравил душу пойлом непотребным,
и давно бы махнул на все рукою,
каб не стыд перед Материю Божией.
Вот бреду, а Она-то всё видит,
спотыкаюсь, а Она-то всё знает,
и веревочке куда бы ни виться,
всё кабак мне выходит да кутузка.
Ах, не этой земли я окаянной,
не из этой юдоли басурманской,
а из той я стороны палестинской,
из нечаемой страны херувимской.
Я худой был на земле богомолец,
скоморошьих перезвон колоколец
больше звонов я любил колокольных,
не молитвы сотворял, а погудки.
Есть на белой горе белый город,
окруженный раскаленными песками.
Есть в том городе храм золотоглавый,
а внутри прохладная пещера.
Я пойду туда, неслух, повиниться,
перед храмом в пыль-песок повалиться,
перед храмом, перед самым порогом:
не суди меня, Господь, судом строгим,
а суди, Господь, судом милосердым,
как разбойника прости и помилуй,
и порог я перейду Твово храма
и поставлю две свечи у пещеры.
Сергей Аверинцев — один из главных позднесоветских и постсоветских христианских мыслителей, филолог, переводчик, был также и неординарным поэтом. Можете послушать как он читает свои «Стихи духовные», такой например:
Что нам делать, Раввуни, что нам делать?
Пять тысяч взалкавших в пустыне —
а у нас только две рыбы,
а у нас только пять хлебов?
Но Ты говоришь: довольно —
Что нам делать в час посещенья,
где престол для Тебя, где пурпур?
Только ослица с осленком
да отроки, поющие славу.
Но Ты говоришь: довольно —
Иерей, Иерей наш великий,
где же храм, где злато и ладан?
У нас только горница готова
и хлеб на столе, и чаша.
Но Ты говоришь: довольно —
Что нам делать, Раввуни, что нам делать?
На Тебя выходят с мечами,
а у нас два меча, не боле,
и поспешное Петрово рвенье.
Но Ты говоришь: довольно —
А у нас — маета, и морок,
и порывы, никнущие втуне,
и сознанье вины неключимой,
и лица, что стыд занавесил,
и немощь без меры, без предела.
Вот что мы приносим, и дарим,
и в Твои полагаем руки.
Но Ты говоришь: довольно —
Поэзия Блаженного — поэзия юродивого странника («слепой и нищий», «старик»), разговаривающего со скотиной и травами, с мертвыми, и с Их Создателем — то молясь Ему, то ропща, то признаваясь в любви. Вот одно из его стихотворений:
На каком языке мне беседовать с Богом?..
Может быть, он знаком только зверям и детям,
Да еще тем худым погорельцам убогим,
Что с постылой сумою бредут на рассвете…
Может быть, только птицам знакомо то слово,
Что Христу-птицелюбу на душу ложится,
И тогда загорается сердце Христово —
И в беззвездной ночи полыхает зарница…
И я помню, что мама порой говорила
Те слова, что ребенку совсем непонятны,
А потом в поднебесьи стыдливо парила,
А я маму просил: — Возвращайся обратно…
И под конец — не совсем уже современно, но запись, к счастью, сохранилась — стихи Бориса Пастернака. Одно из них:
«О Господи, как совершенны
Дела твои,— думал больной,—
Постели, и люди, и стены,
Ночь смерти и город ночной.
Я принял снотворного дозу
И плачу, платок теребя.
О боже, волнения слезы
Мешают мне видеть тебя.
Мне сладко при свете неярком,
Чуть падающем на кровать,
Себя и свой жребий подарком
Бесценным твоим сознавать.
Кончаясь в больничной постели,
Я чувствую рук твоих жар.
Ты держишь меня, как изделье,
И прячешь, как перстень, в футляр».
