на наш Телеграм
И вывел их вон из города до Вифании и, подняв руки Свои, благословил их.
И, когда благословлял их, стал отдаляться от них и возноситься на небо.
Они поклонились Ему и возвратились в Иерусалим с великою радостью.
И пребывали всегда в храме, прославляя и благословляя Бога. Аминь.(Лк 24:50–53)
Как и многие мои сверстники, я не воспитывалась в православной традиции, в моем детстве не было семейных походов в церковь, постов, праздников и т. д. Я молилась как умела, иногда мать читала мне жития святых, это я любила. Позже сама читала Евангелие.
Может быть, поэтому мне до сих пор сложно воспринимать церковную жизнь целостно. Например, двунадесятые праздники — для меня они не звенья единой цепи, а скорее сверкающие разрозненные искры. Какова их связь с моей жизнью и путем к Богу? Иногда сложно ответить на этот вопрос.
В средней школе я недолго ходила на курс православной этики, вела его учительница Татьяна Николаевна. Научив меня читать по-церковнославянски, она как будто вручила мне ключ к секретному коду, который я разгадываю до сих пор. Молитвы, богослужебные тексты обрели собственное бытие, цвет и аромат, отныне я могла любить их или сопротивляться им, но не изгладить из памяти. Я старалась, когда могла, ходить на службы. Я росла и менялась, моя детская вера изменялась вместе со мной, пока не пришло время начать собственный путь к Богу длиной еще в 18 лет. Размышления над смыслом праздников, сомнения, вопросы Богу — часть этого пути.
Вознесение для меня звучит красиво, как полет в бездонное синее небо, как пронзающая прохлада раннего утра. Сегодня я читаю проповедь митрополита Антония Сурожского «Перед Вознесением Господним» (1978 г.).
Мне эта проповедь нравится тем, что она краткая, и мне легко перечислить то, что отозвалось, задело, вызвало вопросы.
Подходит к концу пасхальная пора
Я читаю слова митрополита Антония о том, что кончается чудесная пасхальная пора, и вот уже скоро ликующие пасхальные песнопения прозвучат в последний раз в этом году, и мне грустно. Вот и кончилось торжество, праздник праздников.
Я вспоминаю Пасху 2012 года, которая стала для меня возвращением в Церковь после перерыва в несколько лет. Теплый поздний вечер, свежий запах молодой зелени, облаком окутавший небольшой садик вокруг храма. Столько народу, что яблоку негде упасть, яркие огни лампад, свечи, громкое пение, не смолкавшее радостное «Христос Воскресе!». Воздух был словно наэлектризован, пропитан буйным торжеством жизни. Казалось, тесно прижатые друг к другу, люди и сами хотят обняться, поделиться радостью. Это стало возвращением домой, к Отцу. Я пришла домой утомленная, наполненная красотой и счастьем.
Вторая поразившая меня Пасха была в этом году. Ночь, мелкая сырая морось, закутанные люди с дрожащими красными фонариками в руках на небольшой площадке перед храмом, разлинованной на квадратики с дистанцией в полтора метра. Ледяное дыхание пронизывающего ветра и вместе с тем — растущее ощущение близости Того, Кто навсегда победил смерть, холод и отчуждение. Я запомню не детскую яркость праздника, а глубину братской любви и сострадания, чудно осветившую эту грустную, но такую по-настоящему счастливую ночь.
Как пишет владыка Антоний, «Пасха, чудо Воскресения Христова остается с нами». Диво опустевшего гроба — я люблю эти его слова, потому что они говорят мне: дарит надежду и радость то, что еще вчера наполняло ужасом, и страх отступает.
Вчера я боялась смерти, и гроб был для меня воплощением страшной, безвозвратной потери. Сегодня я все еще боюсь, но я уже встретилась с Любовью, что сильнее страха и смерти, и отныне никто, ничто никогда не отменит этой встречи.
Радость о разлуке
«Вознесение — таинственный праздник; это праздник, когда мы радуемся о разлуке», — говорит митрополит Антоний. Перед Своей смертью на кресте Христос уже говорит ученикам, что для них лучше, чтобы Он отошел, что это необходимо, чтобы пришел Утешитель.
Как когда-то ученики Христа, я часто не понимаю этих слов, отказываюсь принимать разлуку с теми, кого люблю, а тем более — с Богом. В человеческой жизни часто бывает, что отношения складываются неправильно, нездорово, и порой расставание — часть исцеления, горькое лекарство, которое я отвергаю. Иногда это расставание на время, иногда — на всю жизнь, и мне сложно довериться Богу, хочется все исправить своими силами, склеить разбитое, исцелить больное. В эти минуты я забываю, что я — не Бог, и мне не под силу управлять жизнью, поведением, ценностями других людей.
Но разлука с Богом утешает меня, потому что она — всегда на время, всегда во исцеление, она и не разлука вовсе, а переход на другой уровень отношений.
Мы радуемся о Христе, возносящемся к Отцу во славе. Радуемся и о себе, обо всех нас, потому что, по словам владыки Антония, воплощенный Сын Божий есть Человек Иисус Христос — Бог наш. Его Воскресением и Вознесением человечество как бы входит внутрь самой тайны Святой Троицы.
Об этом мне трудно помнить, когда приходит горе, когда в беду попадают близкие, когда предают друзья и любимые, или когда причиняю боль кому-то я сама. Если честно, в такие моменты я не могу воспроизвести в мыслях ни догматов, ни утешающих отрывков из Священного Писания — не получается. Тогда я хватаюсь за свою любимую соломинку — упорно живущую во мне уверенность, что Бог любит меня любую. Веселую, гневную, обиженную, проживающую боль — меня настоящую.
В те моменты, когда я чувствую себя непонятой, одинокой, бессильной, когда опускаются руки и гаснет свет надежды, — именно в такие моменты Бог по-настоящему рядом со мной, хоть мне порой и трудно довериться Ему. В своем бессилии я наконец готова принять помощь, которая так необходима. Я вспоминаю, что не одна, ведь мой Бог также и Человек.
Он не оставит нас сиротами
«И вот мы ликуем об этой победе Господней, об этом прославлении человека, и вместе с этим, как и ученики в ранние дни, как и ученики в течение всех столетий, мы остаемся на земле сиротами». Эти слова заставляют меня задуматься о том, какую роль играют в моей жизни отношения с Богом, и чего я сама жду от этих отношений.
Во мне все еще сильно понимание единства с Богом как абсолютного блаженства, вкусив которого, я уже никогда не почувствую горя, страха, печали, гнева, одиночества. Именно эти ожидания часто толкали меня к сопротивлению Богу, попыткам уйти от Него. Мне хотелось продлить эти минуты спокойствия, веры, ясности — по возможности навсегда. Как только выяснялось, что это недостижимо, я обижалась и разочаровывалась.
Сейчас я понимаю, что вера — не волшебная таблетка от всех горестей, а живая связь с Живым Христом. Как в любых живых отношениях, я проживаю разные чувства, разные моменты и продолжаю расти, даже когда это больно.
Оказавшись в полутьме собственных путаных представлений о жизни, бесконечно ходя по кругу повторяющихся ситуаций, легко потерять надежду, если не помнить об обещании Христа дать нам Утешителя, Который научит нас всякой правде.
Пусть прямо здесь, сейчас я не всегда ощущаю то глубокое спокойствие и ясность, то бесстрашие и любовь к другим, которые Бог давал мне почувствовать в лучшие минуты моей жизни, — я не отчаиваюсь. Я знаю, что Христос не нарушит Свое обещание и Утешитель придет, будет среди нас до скончания века «…Ощутимо для одних, невидимо, непознаваемо для других», как пишет митрополит Антоний. Иногда я бываю среди первых, гораздо чаще — среди вторых, но самое главное для меня — быть с Христом. Тогда Дух Святой может действовать в моей жизни через события, других людей, мягко направляя и помогая мне стать самой собой.
Мне важно помнить, что стать самой собой, а не кем-то другим, — и есть моя окончательная победа. В моей комнате стопки книг, которые я ни разу не открыла за 10 лет, в шкафу — одежда, которую я не ношу. Я так долго занималась улучшением себя, проходя тренинги, сдавая экзамены, посещая разнообразные лекции, пытаясь следить за модой и быть в тренде, что забыла, что же я люблю на самом деле. А люблю я, когда цветет черемуха, и вообще что-нибудь цветет, люблю черный хлеб с яблочным повидлом, фильмы про индейцев, Толкина, наблюдать за птицами из окна и гулять под дождем, писать, играть на гитаре любимые песни. Как мне поверить, что и Бог любит и сделал меня именно такой, а не подвизающейся на столпе в знойной пустыне, пишущей чудо-коды в Силиконовой долине или подающей на ужин трюфели под соусом из белого вина?
Слава Божия — это явление человека во всей славе его, пишет митрополит Антоний. В других своих книгах он говорит о необходимости отбросить притворство перед Богом. Чтобы слава Божия явилась во мне, нужно снять маску, маскарадный костюм моей ложной личности и увидеть себя настоящую. До тех пор, пока я верю, что нравлюсь Богу лишь в улучшенном варианте, ничего не получится. По-настоящему вырасти в Боге могу только я, а не созданное чужими ожиданиями мое отражение. Поэтому я буду радоваться тому, что люблю, буду радоваться даже своей не-идеальности — ведь это приближение к точке отсчета под названием «я настоящая». Вдвойне радостно сознавать, что, делая это, я приближаюсь к Богу.
Чтобы Дух Божий к нам пришел Утешителем
Здесь владыка Антоний произносит парадоксальные слова, которые, признаться, поначалу вызвали у меня сопротивление. Он говорит: «Но для того, чтобы Дух Божий к нам пришел Утешителем, надо нам быть в горе и в сиротстве от отшествия Господня». Сама мысль о том, что надо горевать и страдать, мне очень неприятна, вызывает боль. Я давно поняла, что никакие уговоры больше не могут уломать моего внутреннего ребенка «пострадать еще разок для общего блага». Какая может быть польза от слез, горя и боли, какому духовному росту они способствуют? Пережившие жестокость, насилие, предательство сами становятся жестоки, если им не окажут помощь, и пережитая боль не удерживает их от причинения страданий другим.
Мое сопротивление этим словам ушло, когда я перечитала конец фразы: «… от отшествия Господня». Я поняла, что речь здесь идет не о боли, причиненной человеком человеку. Это скорее та пустота, которую я чувствую в своей жизни без главного ее направления — пути к Богу.
Митрополит Антоний продолжает: «Потому мы так редко, так несильно, неглубоко ощущаем это дивное присутствие Духа, что мы неглубоко ощущаем отсутствие Христово». Эти слова для меня — не обвинение, а скорее объяснение многих трудностей пути. Порой я так и проживаю Бога — через Его отсутствие. Бывают такие моменты пустоты, холодного напряжения и внутреннего омертвения, когда становится ясно, что я делаю не то и иду не туда. Бесчувственность яснее всего изобличает ошибку, жизнь как будто теряет вкус; когда же я стараюсь обращаться к Богу в том, что делаю, мир будто становится ярче, реальнее.
Какие бы невероятные ощущения я себе ни приписывала, желая прочувствовать Божье присутствие, все это разваливается при столкновении с реальностью. Любые надуманные чувства тают и испаряются, как снег под майским солнышком. Сколько раз я приходила домой вся такая благостная после посещения храма и готова была разорвать домашних в клочья за брошенную в коридоре обувь! Поэтому полагаться на чудесное суперблаженство, к сожалению, никак не приходится.
Было время, когда я просто приходила в исступление от недостатка этого суперблаженства в будничной, не воскресной жизни. Особенно тяжело давались разговоры со знакомыми и некоторыми родственниками, подмечавшими, насколько неидеально для верующего человека, по их мнению, я себя веду.
Сегодня я понимаю, что мне не нужно искусственно возгревать в себе нечто возвышенное. Гораздо важнее обратиться к повседневной жизни и ее проблемам, прося помощи Бога и Его присутствия во всех ее событиях, в каждом моменте.
Научиться разговаривать с любимым человеком без сарказма и вечного недовольства, перестать сплетничать с коллегами на работе, сказать спасибо усталому продавцу в супермаркете, не ответить колкостью на едкое замечание родственницы — вот что поможет мне реально, а не в воображении, приблизиться к Богу. И тогда жизнь внезапно упрощается. Потому что стоит отступить от этих нехитрых правил, все вокруг неприметно блекнет, на душе кошки скребут, а простые радости не радуют.
Иногда отучиться от сложившихся за годы дурных привычек не получается сразу, тогда приходится обращаться за помощью к другим людям, вырабатывать новый образ жизни, менять круг общения. Но каждый шаг в этом направлении наполняет жизнь особым смыслом, как будто открываются новые горизонты. Думаю, без помощи Духа Святого по-настоящему изменить свою жизнь у меня бы не получилось. Ну, а если что-то складывается — значит, Он здесь и помогает!
Возвращаясь к словам митрополита Антония о сиротстве по Богу, я понимаю их так: если я не скучаю без Бога, если мне безразлично, жить с Ним, или без Него, значит, в моей жизни слишком долго ничего не менялось к лучшему.
Владыка Антоний заканчивает свою проповедь словами о ликовании, о грядущем входе нашем в вечность, где ждет нас любимый Спаситель, Иисус Христос. И мне хочется научиться ликовать, радоваться уже сейчас, в это Вознесение. Господь не покидает меня навсегда, а дает шанс попробовать себя, испытать обретенные силы и умения, обратиться к Нему за помощью.
Я хочу помнить, что, возносясь, Он благословляет, а не оставляет меня. Пусть мое ожидание осветится надеждой. Пусть это будет радостное ожидание, в нетерпении показать, как я старалась применять в жизни то, чему Господь научил меня.
