на наш Телеграм
Сегодня утром остановилось сердце батюшки.
Такое сообщение пришло от Аллы Ивановны, бессменной послушницы архимандрита Виктора Мамонтова.
Отошел ко Господу настоящий старец.
Храм преподобной Евфросинии Полоцкой в пос. Карсава (Латвия)
Родился о. Виктор в 1938 году на Дальнем Востоке, по светскому образованию – литературовед, окончил Южно-Сахалинский педагогический институт и аспирантуру Московского педагогического института, где несколько лет работал доцентом. Иноческий путь начал в Свято-Успенской Почаевской лавре по благословению своего духовника архимандрита Серафима (Тяпочкина). В 1980-е годы при митрополите Леониде (Полякове) был духовником Рижского Свято-Троице-Сергиева женского монастыря.
Затем многие годы о. Виктор прослужил в Карсаве, неподалеку от российско-латвийской границы. В 90-2000-е это небольшое местечко стало местом паломничества многих верующих людей из разных уголков бывшего СССР.
Рассказывают, что батюшка сначала предлагал людям пожить в Карсаве без послушаний, прийти в себя, участвовать в богослужении по строгому монастырскому уставу, в духовном общении с другими паломниками, – и сам беседовал с приезжающими.
Руководство о. Виктора не предполагало прямых указаний: как однажды выразился батюшка, Бог действует на расстоянии двух свобод, Божественной и человеческой. Поэтому те, кто ждали прямых ответов, сначала были в недоумении, – но потом ответы находились сами, как бы прорастали из бесед с о. Виктором, их книг, подаренных батюшкой (некоторые тексты самого о. Виктора есть на “Предании”).
Когда автору этих строк первый раз удалось побывать в Карсаве в 2010 году, о. Виктор только служил, но уже ни с кем не общался. Уходя в затвор, батюшка постепенно приучал своих духовных чад к самостоятельности. Ехали уже не за общением, а просто чтобы побыть в присутствии, помолиться вместе. И в Карсаве можно было встретить монахиню из греческого монастыря в Италии, духовных чад, эмигрировавших в Нью-Йорк, но не оставивших общины, москвичей, питерцев, екатеринбуржцев, жителей разных уголков Латвии. Устраивались концерты столичного уровня, вечера поэзии, после богослужения – кружки по чтению Св. Писания, а если приезжали образованные миряне, им давалось благословение проповедовать за богослужением…
И все же самое главное происходило внутри. Первый раз я приехал на две недели. Было радостно. Суета уходила, все становилось более прозрачным. За богослужением читалось все, положенное по уставу, поминалось неисчислимое количество имен. Неожиданно заболел, и за три дня в горячке вспомнилось все неисповеданное, все, что, оказывается, тяготило душу многие годы. Хотелось жить молитвой, Присутствием Божиим, Причастием. Я потерял это состояние месяца через два, накапливались грехи, от которых так и не смог отказаться. Да, была регулярная исповедь, но все равно было ощущение, что что-то важное потерял. Ехать на Рождество в Карсаву было страшно – ведь будет очень стыдно, что не удержал полученного дара чистоты. Отец же Виктор, увидев меня в храме, подошел, коснулся лбом лба (последнее время он немного юродствовал), и произнес: «Ой, Владимир приехал, красивый какой, незаблудший»… И было в этом что-то, что без всяких слов сказало о том, как любит Господь Иисус Христос.
Через некоторое время о. Виктор вообще перестал служить, тяжело болел (онкология), уже не показывал вида, что кого-то узнает. И все же… Однажды Алле Ивановне, помощнице батюшки, позвонил пастор из протестантов, сказал, что не может найти ответов на свою ситуацию, но вот хотел бы посоветоваться с о. Виктором, потому что слышал о нем. «Батюшка уже не служит, но приезжайте, помолитесь». Ждали-ждали – его все нет. Наконец позвонил. Оказалось, что как только он вышел из автобуса и шел к храму, все прояснилось, и он возвратился домой, радуясь.
Храм преподобной Евфросинии Полоцкой в пос. Карсава (Латвия)
В октябре этого года о. Виктора госпитализировали. С трепетом те, кто знал его, следили за тем, какие новости поступают из больницы. И вот сегодня он отошел ко Господу.
Кончилось время испытаний болезнями для самого о. Виктора. Кончилось время переживаний для тех, кто его очень любил и был предан его заветам. От о. Виктора осталось очень немного личных вещей. Остался деревянный храм, в котором он служил. Остались книги и беседы, в которых о. Виктор выражает свое понимание жизни в Церкви. Остались люди, воспитанные батюшкой, и в свою меру продолжающие его труд. Я надеюсь, это также означает, что появился еще один молитвенник, ходатайствующий за нас перед Престолом Божиим.
