Подпишитесь
на наш Телеграм

 

   ×

Чтобы раскрыть всю глубину Писания, надо научиться его читать. Чаще всего мы делаем это неправильно. И это понятно и в какой-то степени нормально: нас же этому никто не учил. Но если мы все-таки считаем себя христианами и притом не номинальными, то нам следует учиться читать главную книгу Церкви, да и всего мира – Евангелие. Рассмотрим 5-ю главу Евангелия от Матфея.

5-я глава от Матфея – одна из самых известных глав не только данного Евангельского повествования, но и вообще среди всех остальных Евангелий. Здесь содержится знаменитая Нагорная проповедь, центральной частью которой являются Блаженства. Также именно в этой главе содержится наиболее сильная и парадоксальная заповедь Евангелия – заповедь о любви к врагам, заповедь о непротивлении злу, где говорится о том, что нужно подставлять другую щеку и пр. У Лк тоже все это есть, но в более кратком варианте, поэтому Мф здесь читать гораздо интереснее.

Сразу бы хотелось отметить, что все ведущие библеисты, в частности Ричард Бокэм, убеждены, что никакой Нагорной проповеди не было – в том виде, в каком это может нам представляться: вот гора, на нее взбирается Христос и начинает перечислять Блаженства, возможно, даже на глас и антифонов вместе с учениками.

Но, скорее всего, какие-то наиболее известные Свои изречения Христос говорил много раз в разных частях Палестины, где-то, возможно, не один раз. Это есть у каждого проповедника: какие-то наиболее важные мысли, которые он транслирует в разных вариациях в разных собраниях. Последователи такого проповедника, конечно же, запоминали все наиболее важные и наиболее часто повторяющиеся изречения, и впоследствии они были собраны в то, что мы теперь имеем в виде Нагорной проповеди.

Нам сложно воспринять такой подход к тексту, потому что мы все – люди, живущие после эпохи Просвещения, которая коренным образом поменяла взгляд человека на мир, на жизнь, на истину. Просвещение – это огромный прорыв в науке, отсюда торжество научного сознания, в котором ключевым моментом является проверка и анализ фактов. «На смену авторитету и традиции (неважно, держатся они на откровении или на мудрости) как основам познания пришли эксперимент и проверка подлинности», – пишет Маркус Борг. Нам сейчас важен фактчекинг. «Где ты это взял? Кинь ссылку! А, ты это сам придумал, это фейк, если ты не можешь подтвердить это какими-то достоверными фактами».

Библейский буквализм как производное христианского фундаментализма – в своем существе не что иное, как подход к Писанию в духе эпохи Просвещения. Все христиане, позиционирующие себя как крайне традиционные, которые не уклоняются от веры апостолов и христиан I века, на самом деле – выходцы из века XVIII.

Отсюда очень часто случающийся феномен расцерковления или вообще потери веры у людей, которые сталкиваются с библеистикой, с библейской критикой. Какие-то места из Писания не проходят фактчекинг, поэтому признаются недостоверными, вследствие чего ставится под сомнение достоверность всего текста, человек переживает глубокое разочарование и теряет веру.

Но важно понимать, что библейский фундаментализм – подход абсолютно ложный и неверный, совершенно анахронистический. Он приписывает авторам Писания то мировоззрение и мироощущение, которого они никогда не имели.

Писание написано мифопоэтическим языком, у большинства повествований метафорическое значение. Если мы будем смотреть на многие места из Писания под таким углом, не просто как на репортаж с места событий, то мы получим гораздо больше информации, чем просто при буквалистском прочтении текста. Например, чудо в Кане Галилейской. Если рассматривать это чудо буквально, то оно ничего не говорит, кроме как о способности Иисуса превращать воду в вино, что, как могут сказать некоторые, подтверждает Его Божественность. С такой позиции все чудеса Иисуса имели только одну цель: доказать то, что Он не простой человек, а Бог. Но если мы взглянем на чудо в Кане как на метафору, не отвергая факт чуда, а просто не делая на факте принципиального акцента, то картина, открывающаяся нам, гораздо больше. Брачный пир – образ Царства Божьего, где люди оставляют все заботы и хлопоты, пребывают в радости и веселье. Самое лучшее будет в конце: все, кто ждет Царство, имейте терпение, и в конце будет что-то гораздо лучшее, чем сейчас. Думаю, такое понимание этой истории дает гораздо больше, чем просто видение в ней одного из проявлений сверхъестественных способностей Иисуса.

Поэтому, когда евангелист Матфей пишет о том, что Христос «взошел на гору», он не обманывает, не сочиняет, он хочет нам что-то сообщить. И это сообщение не о том, что Иисус мог взбираться на возвышенности. У иудея того времени сразу выстраивался ассоциативный ряд: заповеди, гора, Моисей, Исход, Завет с Богом. Как об этом пишет Н. Т. Райт: «Иисус – новый Моисей, это новый Исход, но Исход гораздо более серьезный, чем был более чем за тысячелетие до этого. И это действует Бог Моисея, тот Бог, который вывел евреев из Египта, теперь действует через Иисуса». И сейчас происходит нечто аналогичное тому Исходу. Для еврея это ключевые понятия и маркеры. Сейчас Бог особо действует, Он пришел, чтобы снова освободить Свой народ. Бог возвращается на Сион. Как считает Райт, хоть храм и отстроен, но плен продолжается, и необходим новый Исход. И вот Бог снова здесь. Конечно, Матфей не обожествляет Иисуса, так же, как автор Исхода не обожествляет Моисея. Но евангелист показывает, что здесь через Иисуса Бог действует так же и даже сильнее, чем когда-то через Моисея. Вот что автор хочет сказать, помещая Иисуса на гору: это не просто фантазия или выдумка евангелиста.

В рамках этой статьи нет возможности подробно говорить о самих Блаженствах, тем более что про них уже много сказано и написано. Но здесь нужно отметить их принципиальное отличие от заповедей, данных Моисею. Те носили этический характер и касались вполне конкретных вещей: что нужно и что не нужно делать. Заповеди же блаженств – на самом деле не заповеди. Потому что заповедь – она, как правило, конкретна, и понятно, как ее выполнять. А вот Блаженства – это некие принципы жизни, которые требуют качественного внутреннего изменения. Понятно, что значит «не укради» или «почитай отца и мать», а как исполнить заповеди о нищете духа, о плаче и пр.? Блаженства – это принципы, исходя из которых человек должен строить свою жизнь. Но самому человеку как-то внедрить в себя эти принципы невозможно, поэтому тут необходимо какое-то радикальное внутреннее изменение человека, которое может совершить только Бог.

То, что новый Исход гораздо серьезнее и значимее, чем предыдущий, показывают слова Иисуса, где Он прежние заповеди, данные еще Моисеем, поднимает на совершенно новый уровень.

31 Было сказано: “кто разводится с женой своей, обязан выдать ей разводное свидетельство”.

32 Я же говорю вам, что всякий, кто разводится с женой иначе, как по причине ее неверности, толкает ее на прелюбодейство, а кто женится на разведенной, совершает прелюбодейство.

33 Еще вы слышали, что древним было сказано: “не приноси ложной клятвы, но исполняй пред Господом клятвы твои”.

34 Я же говорю вам: не клянись вовсе – ни небом, ибо оно есть престол Бога
(Мф 5:31–34).

Мы видим, что Иисус не отрицает Закон, не отметает его, как нечто устаревшее и уже недействительное. Нет, еще со времен Эда Сандерса мейнстримом в библеистике является представление об Иисусе как об ортодоксальном иудее. Иисус подымает планку прежнего Закона, тем самым не отрицая его, а наоборот, еще более его укрепляя.

В конце 5-й главы мы наблюдаем апофеоз Нагорной проповеди, а в каком-то смысле и всего Евангелия: ту часть проповеди, которую даже теоретически не смог принять мир. Мир воспринял все Евангелие, хотя бы на умозрительном уровне. Но вот это мир отказывается принять до сих пор, что мы видим и в жизни исторических церквей. Это заповедь о любви к врагам. Евангелие – это самое великое послание о любви и о любви воплощенной. Вся суть Евангелия – в любви и неразрывно связанной с ней свободе. Но уже в IV веке мы видим яростную борьбу церковных партий с применением административных ресурсов. Преследования, побои, казни еретиков, язычников. Как выразился немецкий историк Ганс Кюнг: «Гонимая церковь стала гонящей». Известное английское выражение nothing personal, just business в данном случае можно перевести так: «Ничего личного, просто защита веры». Далее идет прицельный выстрел в голову врага веры. В другом месте читал, что раньше, когда не было автоматического огнестрельного оружия и был преимущественно штыковой бой, то для христиан это было удобнее. Потому что пока вонзаешь и вытаскиваешь штык из тела противника, есть время сказать «Господи помилуй», помолиться за душу противника. Очевидно, что все это полное извращение заповеди Иисуса о любви к врагам, заповеди парадоксальной и опять-таки по-человечески невозможной. Но она возможна тогда, когда действует Бог, когда приблизилось Царство Божие.

Также хотелось бы немного затронуть тему смирения. Наверное, нет другого понятия, которое было бы так искажено в современной православной действительности. Под смирением, как правило, понимают полную пассивность перед любыми людьми и обстоятельствами, порою просто какую-то забитость. Таким ли должно быть смирение? Ведь и Христос говорит о Себе, что Он кроток и смирен (Мф 11:29).

В подтверждение необходимости смирения как полной пассивности перед злом и злыми приводят слова о второй щеке.

«Я же говорю вам: злому не противься, но если кто ударит тебя в правую щеку, подставь ему и другую» (Мф 5:39).

Но интересную интерпретацию данным словам дает Маркус Борг с отсылкой на другого ученого – Уолтера Винка. Суть заключается в том, что ударить по правой щеке можно только тыльной стороной ладони, так били рабов, наотмашь. А вот равного себе ударяли лицевой стороной ладони. То есть человек, подставляя левую щеку, тем самым показывает свое достоинство, приводя оппонента в замешательство. Как утверждает Винк, здесь говорится о ненасильственном сопротивлении. И если мы эти места Евангелия рассматриваем как научение о смирении, то мы видим, что смирение – это активная позиция, это не забитость, а наоборот, выражение силы и достоинства, при готовности пострадать и полном нежелании осуществлять насильственные действия.

То же самое касается и второй рубашки.

«Если кто хочет отсудить у тебя рубаху, отдай ему и плащ» (Мф 5:40).

Кредитор отнимает у крестьянина рубашку за долги, а тот снимает и нижнюю. Белья тогда не носили, человек оказывается голым, что, конечно, ставит кредитора в неловкое положение. Получается своего рода «перформанс», сопротивление и обличение, но без насилия.

«Если кто приневолит сопровождать его на версту, иди с ним две» (Мф 5:41).

Римские солдаты имели право принуждать крестьян нести свою амуницию строго ограниченное расстояние. А теперь представьте себе просто комическую ситуацию, описывает Винк, как солдат старается отнять у крестьянина свои вещи, а тот отвечает: «Нет, пожалуйста, не надо. Позвольте мне понести их еще тысячу шагов».

Вот такое богатство нам открывается в Писании, если мы правильно его читаем, если мы смогли подобрать правильные ключи. Поэтому нужно уходить от фундаменталистского буквалистского прочтения текста Писания, понимания, что это нетрадиционное прочтение: как уже было сказано, современный фундаментализм своими корнями уходит в век Просвещения, не ранее.