Святитель Игнатий Брянчанинов говорит не искать мистического опыта, а кто-то приходит к Богу благодаря подобному опыту. Можно ли верить своим ощущениям? Пробуем разобраться.

Жил-был на свете молодой инок, и решил он уйти в затвор. Игумен считал, что инок к такому подвигу не готов, но молодой монах не послушался игумена. В затворе же вовсе не ангел явился иноку и сказал: «Только читай и учи других, а я буду молиться вместо тебя». Инок читал и учил. И не молился. Он прекрасно знал Ветхий Завет и совершенно не хотел ничего знать о Евангелии. Обеспокоенная братия усердной молитвой отогнала беса, а молодой инок выйдя из затвора был особенно усерден в послушании. Позже инок стал епископом в Великом Новгороде, где и по сей день находятся его мощи.

Приезжая в Новгород, я часто захожу в Софийский собор и, стоя у мощей святителя Никиты, вспоминаю эту историю. И каждый раз задаюсь вопросом о различимости Божьего и остального.

Я задаюсь этим вопросом без конца последние восемь лет моей жизни и не понимаю ответ, который находится где-то рядом, неразличимый, как тонкий оттенок цвета для абсолютно слепого. Если человек, полюбивший Бога так, что избрал монашеский путь, не смог увидеть обман, то как его разглядеть человеку совершенно неопытному? Или человеку в другой религиозной традиции?

На заре  собственного воцерковления, в истоках которого как раз находится мой собственный мистический опыт, вопрос этот не казался мне сложным. Ну какой мистический опыт может быть вне ортодоксального христианства? Ясное дело, что все от лукавого! Внутри же христианской традиции любое мистическое не воспринималось мной как нечто невероятное. Все было одновременно обыденным и жутким, как ролики на “Ютубе”, где загробными голосами поют невидимые «ангелы». Всемогущий Бог может все. Чему тут удивляться? Правда, иногда Господь «развязывает руки» для своих совсем падших творений, которые тоже могут многое и как отличить одно от другого? Очень просто. Нужно перекреститься, помолиться Господу Иисусу и внимательно посмотреть: что же именно предлагает случившийся «мистический опыт»? Если на душе мирно, а предлагается что-то сообразное с совестью, то все в порядке. Если на душе раздрай, а предложение сомнительное – то крестимся и убегаем.

Приблизительно так я размышляла в первые, самые «неофитские» несколько лет в Церкви.

Бог как-то сказал мне: «Иди, и кого Я пошлю тебе – прими. Это тот, кто приведет тебя ко Мне». Приблизительно так это было, когда в 16 лет меня посетило ощущение, что нужно выйти на улицу, чтобы познакомиться с кем-то, кто приведет меня к Богу. Я спросила у «ощущения», могу ли я отказаться от этой встречи сейчас. И «ощущение» с некоторой грустью ответило мне, что могу, но тогда Встреча состоится позже, а горя мной будет пережито гораздо больше, чем если я пойду сейчас. И нет слов, чтобы описать этот диалог, который изнутри ощущался именно как общение, как ответ на вопрос, как уважение к моей свободе и абсолютная забота, как узнавание Того, Кого я еще не знала. Снаружи я просто кружила по комнате, а потом пошла гулять. А внутри переживала непоколебимую уверенность, что это предложение выйти на улицу для какой-то встречи, это ответ на просьбу «Боже, если Ты есть, приведи меня к Себе». Встреча состоялась и действительно привела к Встрече. Крестилась я спустя три недели после странного знакомства на улице с человеком, который рассказал мне наконец что такое православие. Наверное, каждый христианин знает это бесконечно счастливое ощущение, что Господь рядом. Во время молитвы или Причастия иногда просто так душа наполняется прозрачным теплом и слов не существует, чтобы рассказать об этой тайне.

Мне долго казалось, что именно это ощущение присутствия Божьего и есть верный маркер, что то, что происходит – что бы это ни было – от Него. Пока однажды сестра Браун из Церкви Святых последних дней не рассказала мне, что когда она молилась Богу об истинности учения мормонов, на сердце ей пришло чувство теплоты и нежности. Разумеется, сердца не вынешь для сравнения. Да и вынув, не увидишь следа пережитого опыта. Может быть, за неимением возможности иного пути Господь привел сестру Браун к мормонам? Может быть, для нее это единственная возможная форма христианства? В этом есть какая-то неправда, но, может быть, она в моем понимании, а не в чудом опыте? Пути же Господни совершенно невероятны.

Я прокричал тебе в дверь:

«Мистики собираются

На улице. Выходи!»

«Оставь меня в покое.

Я болен».

«Да хоть бы ты и умер!

Иисус здесь, и он хочет

Кого-нибудь воскресить!»

Слова эти принадлежат Джалаладдину Руми – мусульманскому мистику, жившему в XIII веке.

Ниже мне бы хотелось привести еще один пример поэзии Руми, крайне близкий по смыслу к тому, что существует в мистическом христианстве.

«Я хотел бы поцеловать тебя.

А цена этого поцелуя — моя жизнь.

И теперь моя любовь бежит к моей жизни

С криком: «Как дешево, давай купим!»

От Бога ли был опыт Руми? Кто кроме Бога может ответить на этот вопрос?

Размышляя над межой между тем, как различить некий мистический опыт от Бога и от того, что не от Него, вспоминается, что Бог не фокусник и не гордец, что нам хорошо известно из Библии. Это значит, что, во-первых, нет смысла в каких-то чудесах, прозрениях и переживаниях, если они не приближают человека к Творцу, во-вторых, Богу нет необходимости утверждать Свое существование или присутствие спецэффектами.

Среди моих многочисленных знакомых есть люди с богатым наркотическим опытом, один из них однажды сказал, что не видит разницы между своим кайфом и тем, что я именую ощущением присутствия Божьего. Впоследствии мне пришлось прочесть довольно много литературы с описанием физических аспектов действия различных психоактивных веществ и немножко поразбираться в нейробиологии, чтобы понять, насколько вообще такие аргументы могут быть правомерны. Разумеется, для верующего человека такое замечание может звучать оскорбительно, но в мире еще ни один человек не пришел к Богу оттого, что какой-то христианин или христианка оскорбились.

Действительно, может быть, все эти переживания Бога лишь побочные продукты каких-то других, более важных эволюционных механизмов? И тогда нет смысла искать, от Бога они или от дьявола, если в общем-то и Бога нет. Мало ли какая мутация может вызвать неожиданный всплеск какого-нибудь окситоцина и серотонина, и тогда чувство глубокой радости и теплой привязанности возникнет ниоткуда и толкнет к ложным выводам бедное животное по имени человек, осознающее свою смертность?

Однако опыт Бога описывается как нечто большее, чем всплеск гормонов и нейромедиаторов.

В 1917 году немецкий религиовед Рудольф Отто выпустил в свет труд под названием «Священное», в котором постарался исследовать и описать «нуминозное» – то переживание Божественного, с которого, по мнению Отто, начинается всякая религия. Нуминозное лежит за пределами морального и рационального, за пределами догматики, как некое сущностное и сокровенное ядро, оно охватывает всего человека, и хотя нечто подобное можно испытать, когда питаешь любовь, благодарность, душевный подъем, умиление и так далее – все эти чувства, по мнению Отто, лишь слабый отголосок того, что испытывает человек, захваченный переживанием нуминозного.

Еще одна старенькая книжка, комментирующая доводы о физических основаниях религиозных переживаний как неубедительные, была написана также в начале XX века психологом Уильямом Джеймсом, она называется «Многообразие религиозного опыта». Прагматик Джеймс не отличался особой религиозностью, однако выступал с резкой критикой медицинского материализма, отмечая, что в таком случае и атеизм можно было бы свести к дисфункциям какого-нибудь органа. Воздерживаясь от построений гипотез о сущности религии, Джеймс считал это явление по меньшей мере полезным.

Одна моя знакомая так описывает свое переживание: «Когда мне было лет 8, родители отвезли меня к бабушке с дедушкой, которые жили в деревне. Это была совершенно обычная маленькая русская деревенька где-то на северо-западе нашей страны. И поскольку деревенька была маленькой и очень старой, все друг дружку отлично знали и обычно приходились друг другу какими-нибудь родственниками. Поэтому было совершенно обычно, что свадьбы, дни рождения и похороны проходили совместно, да и в гости к друг другу можно было заходить просто так, многие двери даже не запирались. В соседнем доме умер дедушка. Поскольку в моей семье к тому моменту еще никто не умирал, а родители были атеистами, то мне было крайне интересно, что же такое похороны и как они проходят в христианской среде. Тело старичка находилось в доме, туда зашел священник и стал что-то петь. Вдруг наступило какое-то невероятное безветрие. Ни единого листочка не шевелилось на деревьях. А над домом совсем низко-низко кружили три облака. Я была довольно любознательной девочкой, читавшей много энциклопедий, и я тут же начала искать какое-то рациональное объяснение этим трем облакам, которые в безветренную погоду кружились над домом. В конце концов я поняла, что никаких потоков ветра нет и я просто не знаю, как самой себе объяснить происходящее. Было ощущение, что я смотрю туда, куда мне смотреть не очень-то и можно и что Некто в ответ смотрит на меня. Некто рядом. Я повернула голову к подружке, которая тоже, как и я, пришла вместе со мной удовлетворить детское любопытство, и спросила ее: как она думает, что это за облака. Моя подружка испуганным шепотом предложила гипотезу, что это ангелы забирают душу. Мы посидели еще немного, а потом нам стало совсем не по себе и мы ушли. Прошло много лет, и я до сих пор не знаю, зачем я это увидела и что это было».

Другой мой знакомый рассказывал, как после смерти его бабушки та несколько раз звала его из комнаты. Однако, не найдя каких-либо объяснений, он просто оставил этот случай как факт своей биографии, который никак не изменил его мировоззрение. Знакомый мой как был, так и остался атеистом. Было ли это некое приоткрытие завесы сообщением от Бога, было ли это каким-то искушением или просто галлюцинацией на фоне переживаний – совсем не ясно. Может быть, это какое-то маленькое зернышко, которое еще прорастет через много лет в вопрос о подлинном устройстве мира, в вопрос о существовании Бога и Его заинтересованности в нас? Причем даже если этот случай –  действительно сугубо физиологический продукт, это не означает, что он не был попущен Богом. В христианской интерпретации мира нет ничего, о чем бы Бог не был в курсе, и ничего, что было бы против Его воли, кроме некоторых наших решений и их последствий, кроме греха. Даже птицы не падают на землю без воли Божьей, и уж тем более если у нас каждый волос сосчитан (Мф 10:29), то странно было бы считать, что мистический опыт – какова бы ни была его природа – нечто совершающееся без ведома Бога.

Но еще раз. Нам на то и дан ум и дана совесть, чтобы мы могли отличать Божье от хлама и шелухи. По плодам прежде всего.

Если же кто-то ищет неких универсальных признаков и механизмов, чтобы почувствовать себя избранным, чтобы унижать и упрекать людей другой веры или других взглядов, то это не путь христианина. Дух дышит где хочет и Господь желает спастись каждому, не наше дело – чужие личные отношения человека и Бога.

Среди моих знакомых есть люди, которые являются приверженцами тех или иных новых религиозных движений (то, что в русской публицистике часто именуется «сектами») – это люди потрясающих историй. Наркоторговцы, уличные хулиганы, зеки, алкоголики, международные преступники – люди, которых я узнала как светлых и добрых христиан. Могу ли я отрицать их знакомство со Христом по причине того, что контекст нашего с ними опыта встречи с Богом разный? Могу ли я настаивать, что их опыт встречи с Богом, часто совершенно невероятный, глубокий и пронзительный, – ложный? Нет, не могу. Я могу быть не согласна с религиозными системами, к которым они принадлежат, но я ничего не знаю о чужой душе.

Вопрос «мистического опыта» сложен ввиду того, что сопряжен с тайной. То есть мы можем решать научные вопросы, но тайна встречи человека с Богом всегда остается личным, интимным переживанием. Господь всегда узнается душой, и между тем наша свобода так огромна, что мы можем отвергнуть Бога или принять за Него все что захотим. Между тем Бог не обманщик и у нас не было бы свободы, если бы не было возможности отличить истину от лжи, Бога от дьявола, Его любовь от приступа сентиментальности.