на наш Телеграм
Из курса химии мы знаем, что есть такие вещества — катализаторы. Появление катализатора в системе многократно увеличивает скорость протекания реакций. Катализатор ускоряет вялотекущие процессы в системе, а после реакции остается в стороне. Эпидемия коронавируса стала таким катализатором для многих привычных нам областей. Так, в образовании всеобщий переход к дистанционному обучению произошел за считаные недели. У кого-то получилось лучше, у кого-то хуже. Но мир образования уже не будет таким, как прежде: доля дистанционного обучения будет расти все быстрее и быстрее.
Церковная жизнь не стала исключением. Изменения, которые раньше обсуждались бы годами, происходят чуть ли не каждую неделю. Порядок причащения мирян с лжицы, возникший в Византийской империи, срочно приводят в соответствие с требованиями современной гигиены. Греческие епископы призывают не нарушать карантин ради доставки Благодатного огня и напоминают, что столь же святой свет всегда присутствует в Церкви, в лампадке на святом престоле, и совершенно не обязательно каждый год возить его на самолете из Иерусалима. Казавшийся нерушимым союз светских и церковных властей в России трещит по швам из-за закрытия храмов во время эпидемии, и многие церковные люди, недавно поддерживавшие любую политику власти, вдруг начинают говорить о неотъемлемых правах и свободах человека. При этом и политики, и священноначалие стремятся сохранить свой политический капитал, поэтому указы о запрещении массовых богослужений подписывают никому не известные главные санитарные врачи.
Огромное количество происходящих событий не дает в полной мере осмыслить каждое из них. Но вот прошел месяц карантина, наступили майские праздники, а во многих школах учащихся досрочно отправили на каникулы. Погода смилостивилась и подарила теплые деньки. И, наконец, наступило время немного выдохнуть и задуматься о произошедшем. Весь мир меняется. Почему это произошло? Кто виноват и что с этим делать?
Особенности эпидемиологии и приходская экономика
В сложившейся неразберихе каждый сам строит для себя непротиворечивую картину мира. Кто-то считает предательством Христа требование дезинфицировать лжицу. Кто-то, наоборот, радуется, что становится нормой то, что раньше делали на свой страх и риск отдельные священники (например, причащали с одноразовой ложечки больных раком детей с нулевым иммунитетом). Параллельно с этим формируется целый спектр идей об особенностях эпидемиологии в храме (от невозможности заразиться вообще до учения о том, что вирус в Чаше не умрет, но вернется к своему первозданному райскому состоянию и не будет никого заражать). Некоторые видят в эпидемии происки властей, стремящихся построить электронный концлагерь. Другие предлагают в своих квартирах подражать подвигу святых отшельников. Но удивительно, что очень редко пытаются увидеть за этим руку Божию.
Библейские пророки видели волю Бога даже в обычных для того времени нашествиях иноплеменников. А сегодня большая часть христианского мира лишилась возможности посещать храм. Причем именно во время Великого поста и на праздник Пасхи. Сложно здесь не увидеть воплощения слов пророка Исайи, которые мы любим повторять друг другу в начале Великопостного периода:
«Когда вы приходите являться пред лице Мое, кто требует от вас, чтобы вы топтали дворы Мои? Не носи́те больше даров тщетных: курение отвратительно для Меня; новомесячий и суббот, праздничных собраний не могу терпеть: беззаконие — и празднование! Новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя: они бремя для Меня; Мне тяжело нести их» (Ис 1:12–14).
За что же Господь изгоняет нас из храмов? Вспомним, что Мария Египетская стала преподобной как раз благодаря тому, что Бог не пустил ее в храм. Почему же нас не пустили в храмы? Что в нашей жизни мы должны изменить? Как понять, чего от нас действительно ждет Господь?
Да, последние десятилетия строилось «по три храма в сутки». Но произошло одно посещение Божие (так раньше называли бедствия), и эти храмы оказались не нужны. Более того, они стали обузой, как тот «тяжелый панцирь, дар царя», ставший виновником гибели Ермака Тимофеевича. Храмы, как и любая недвижимость, требуют денег на содержание и ремонт. А увеличение числа храмов за последние десять лет не увеличило числа воцерковленных православных. Прочим же православным храм интересен только как поставщик религиозных услуг. Нет услуг — нет денег, и приходская экономика начинает трещать по швам.
О том, что Церковь находится не в бревнах, а в ребрах, много говорили последние годы. Но это не мешало продолжать вкладывать основные силы и средства в постройку новых храмов. Нынешний кризис — это лишь первый звоночек.
Я уверен, что от него удастся оправиться. После эпидемии захожане вернутся в храмы и продолжат оплачивать «религиозные услуги». Еще десятилетия это все продолжит работать более-менее сносно. В конце концов, это всего лишь деньги. Но есть куда более серьезная проблема.
Священник как жрец
Альфред Слоун (1875–1966), президент и генеральный директор автомобильной корпорации General Motors в 1923–1937 гг.
Однажды Альфред Слоун, исполнительный директор General Motors, сказал: «Заберите мои активы, но оставьте моих людей, и через пять лет я восстановлю все утраченное».
Основа любого дела — это не здания, это люди, которые трудятся в этих зданиях. Именно поэтому важно вкладывать силы не в строительство, а в уровень подготовки рядовых клириков и приходских работников.
Идти навстречу активистам, помогать с организацией служения (поддержкой, опытом, финансами). Повышать квалификацию. Заниматься реабилитацией тех, кто перетрудился, выгорел и в настоящее время не имеет сил продолжать служение.
Ведется ли работа в этом направлении? Кое-где, да, встречается. Но в основном — нет. Основной принцип, который видишь на приходах: «раз не мешают, то это уже помощь». Про отдых, стабильные зарплаты, поддержку речи не идет. О реабилитационных центрах для священников у нас я вообще не слышал… А вот требований работать без выходных или служить несмотря на болезнь — сколько угодно.
Но даже это только часть проблемы. Гораздо сильнее меня беспокоит нарастающий образовательный разрыв. На приходах священника воспринимают прежде всего как жреца, который гарантирует снисхождение божественной благодати. Никаких стимулов к самообразованию эта среда не дает. Программы обучения в семинарии и темы приходских дискуссий часто напоминают того прекрасного монаха у Честертона, который «был необычайно умен и мудр, и не знал печали в своей окруженной горами хижине, обличая ереси, чьи последние приверженцы переказнили друг друга 1119 лет тому назад». Так и у нас десятилетиями продолжаются споры о природе Благодатного огня или яростное отрицание теории эволюции Дарвина. Излишне говорить, что за пределами нашей субкультуры эти споры никому не интересны.
Мир изменился и изменится еще сильнее. Возможно, впервые в истории люди добыли достаточно еды и стали больше внимания уделять отношениям, воспитанию детей, собственному развитию. Многие пришли в православие десять-двадцать лет назад, вдохновленные книгами, написанными в эмиграции или отечественными миссионерами. Отец Александр Шмеман, отец Андрей Кураев представляли нашим глазам «православие здорового человека», радостную религию, открытую к новизне. Но первоначальный восторг сменился недоумением, а позже разочарованием. Те книги, которые виделись лишь начальным этапом в постижении Бога и мира, оказались опередившими свое время. На приходах к ним относились с недоверием и сомнением. Вместо того, чтобы дальше идти вперед, приходилось тратить время на обсуждение наивных вопросов: можно ли использовать современные переводы Библии, читать ли “Гарри Поттера”, совершать ли богослужение на русском языке?
Для собственного роста православным предлагались «проверенные веками» духовные практики, надерганные из книг по аскетике, написанных монахами для монахов. Никаких внятных рекомендаций по использованию их в миру не предлагалось. В результате целое поколение ставило на себе эксперимент. Итог в массе своей оказался неудачным. Критерием я считаю описанные апостолом Павлом дары Духа (любовь, радость, мир, долготерпение) (Гал 5:22), а их в приходских сообществах не сильно больше, чем у наших светских современников…
Хватит спорить об очевидном
Так на что указывает нам Господь, закрывший наши храмы? Некоторые предлагают еще сильнее сосредоточиться на привычных формах аскетики, усилить пост и чаще ходить на исповедь. Но ведь это предлагали делать и сто лет назад.
Кстати, и храмы перед революцией тоже активно строились (пусть не по три, но по храму в день). Не помогло… Может, об этом и пытается сказать нам Господь? Хватит бездумно повторять то, что делали жители погибших империй? Не стоит ходить на исповеди год за годом с неизменным списком грехов? Может, пора искать новый путь?
Ведь на фоне бесконечных споров о языке богослужения и исповеди перед причастием мы не замечаем очень важных проблем.
Численность воцерковленных православных последние десятилетия не меняется. А значит, на каждого пришедшего неофита приходится расцерковившийся христианин.
Разбрелось большинство из тех, кто не связан с храмом каким-либо служением. Из тех, кто служит в храмах, многие тоже ушли, столкнувшись с неадекватным обращением. И привычные оправдания про то, что «они пришли ко Христу, а не к людям» бьют мимо цели. Сам Христос вполне однозначно дает критерий «апостольского преемства»:
«По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин 13:35).
Действительно ли наши церковные собрания являются собранием учеников Христовых, если мы не замечаем ухода наших братьев и сестер, а то и подталкиваем их к уходу? Может быть, поэтому Христос выгнал всех нас из храма, чтобы мы все вместе вернулись?
Еще более тревожной тенденцией последних лет стало окончание служения многих активных и образованных священников. Только в последние месяцы об оставлении священного сана заявили отец Андрей Федосов (более 20 лет в сане, руководитель епархиального отдела религиозного образования и катехизации, ведущий YouTube-канала «Киберпоп», у которого больше подписчиков, чем у официального канала Патриархии), священник Александр Усатов (15 лет в сане, руководитель епархиального миссионерского отдела, активно занимавшийся катехизацией). Закончил священнослужение и переехал в Словакию отец Федор Людоговский. На днях запрещен в священнослужении протодиакон Андрей Кураев. Образованные, активные, ищущие люди, посвятившие десятилетия церковному служению, оказались не нужны. Никто не подумал об их поддержке, реабилитации, помощи в кризисе веры.
Связаны ли эти расцерковления с потерей веры в Бога? И да, и нет. Православные любят бравировать тем, что они не верят в бога атеистов — «бородатого дедушку на облаке». Вот и расцерковленные обычно не верят в «православного» бога, который ежегодно низводит огонь на землю, следуя сетке вещания НТВ, требует для служения себе архаичных слов и одежд, ненавидит содомитов и американцев.
Проблема в том, что активное миссионерское и пастырское служение в современном мире приводит к диалогу, а значит, показывает, что многое в дореволюционной картине мира устарело, как устарел когда-то великий Аристотель. И знакомясь с современными достижениями в космологии, антропологии, психологии, становится скучно тратить время на бесконечные споры о том, «можно ли православным ходить к психологам», или рассуждать на тему первозданных комаров, питавшихся нектаром… У человека возникают непересекающиеся области интересов. В одной он растет, узнает и осмысляет что-то новое. В другой — старается быть хорошим христианином, но вынужден постоянно защищаться от обвинений в обновленчестве и ересях. В результате общего с единоверцами становится все меньше и меньше…
Осознается ли эта проблема? В принципе, да, разговоры об этом идут постоянно. Но лично я в русском православном сообществе не вижу площадки, где можно было бы на адекватном уровне обсуждать современную космологию, антропогенез, психологию и науку о мозге. Существующую нишу пытаются занять фейсбук и анонимные православные телеграм-каналы. Но этого все равно очень мало. Чтение «батюшки Лютера» может поддержать кого-то в трудную минуту, но для полноценного богословского осмысления современного мира его одного явно недостаточно. А в фейсбуке у клириков для этого маловато свободы слова: одно неосторожное высказывание — и придется срочно искать новый источник средств к существованию…
Когда закончится пандемия
Коронавирус пройдет, и захожане, с их небольшими религиозными запросами, вернутся в храмы. Вернутся их деньги, восстановится повседневная жизнь. И конечно, останутся люди, яростно защищающие «апостольские» традиции и верования.
Но главный вопрос вовсе не здесь. Возникнет ли новый центр, вокруг которого будут группироваться образованные священники и миряне? Появится ли какой-то аналог дореволюционного религиозно-философского общества, которое задумывалось как «первоначальные точки, вокруг которых будут накопляться религиозные силы, а затем — и это еще важнее — органами самосознания религиозного движения, так сказать, его мозгом»?
Эпидемия коронавируса показала всем, насколько просто сейчас организовать общение единомышленников, невзирая на расстояние. Вопрос только в готовности активно действовать и следовать по пути великих каппадокийцев, сумевших выразить христианство в терминах греческой философии. Сможем ли мы это сделать, используя современный язык космологии, нейробиологии, психологии?
Христианство не исчезло, когда пала Римская империя. Оно не устарело, когда признали вращение Земли вокруг Солнца или многомиллиардный возраст Вселенной. Практически на наших глазах стало общепризнанным эволюционное развитие жизни и биологическое родство человека с высшими приматами. Я уверен, христианство не исчезнет, даже если будет доказано, что Адам и Ева — это лишь образ, популяция, но не конкретные люди. Или даже если однажды православные признают, что со смертью мозга исчезает и душа, которая воскреснет вместе с восстановлением тела в последний день. Но если православное сообщество продолжит отказываться от диалога с современным миром, то мы останемся на одном уровне с развлекательными центрами и парикмахерскими, на что нам и было указано в эту эпидемию…
Да, наши предки восприняли христианство в одной картине мира, мы в другой, а наши потомки встроят его в какую-то новую картину мира. И это нормально, ведь Евангелие — это не учебник по физике или антропогенезу. Христос говорит про смыслы и цели в жизни каждого человека, а вовсе не про естествознание. А эти цели, в общем, остаются неизменными:
- Становиться лучше и не останавливаться в своем росте.
- Помогать другим людям.
- Преобразовывать мир и делать его прекраснее.
- Являть собой Царствие Божие и своей жизнью свидетельствовать о его приближении.
Раз за разом отказываясь от новых инструментов, данных нам Богом через разум и науку, можно все сильнее погрязнуть в строительстве новых храмов, поисках денег и льгот на их содержание. Можно начать четвертое десятилетие бессмысленных споров о календаре и языке богослужения.
Но, может, Бог указывает, что пора нам заняться чем-то другим?
