Анна Татарникова рассуждает о границах принятия себя и другого человека.

Мы знаем, как важна в психологии категория принятия. Мне бы хотелось порассуждать об этом в контексте ежедневных отношений и ассоциации этого термина с “попустительством греху”.

Ведь принятие – отнюдь не согласие греху, а попытка дать место нашим индивидуальным особенностям, которые при правильном обращении могут раскрыться самым красивым образом.

Принятие важно в двух направлениях: в отношении себя и в отношении к другим людям. И в обоих случаях работает по одной схеме.
Когда мы принимаем в себе какую-то слабую сторону, разрешаем ее, она становится не такой значительной, мы научаемся с ней жить. Слабостью я называю любой “недостаток”, который вижу в себе. Часто этот “недостаток” – особенность характера, обратная сторона какого-то нашего сильного качества. И без этого нас просто не было бы.

В аскетической литературе можно найти подобные примеры. Преподобный Паисий Святогорец говорит, что “если в человеке есть гнев – это значит, что у души есть мужество, а оно полезно в духовной жизни. У кого нет гнева – у того нет и мужества, тому нелегко справиться с собой”. Если же такой мужественный человек “своей силой пользуется неправильно и не контролирует себя, то он похож на машину, которая на огромной скорости летит по разбитой дороге и то и дело попадает в ямы”.

Допустим, я медлительная. Я могу постоянно ускорять себя – в итоге ничего не успеть, а еще второпях что-нибудь напортить. Когда я не принимаю это в себе, думаю: все же “нормальные” успевают это за более короткий срок, то я начинаю насильно изменять свое естественное устройство, в том числе и на физиологическом уровне. Сама по себе медлительность не несет какой-то проблемы или греха. Проблема начинается тогда, когда за ней идет неисполнение обещанного, опоздания и прочее. А эта проблема в свою очередь и возникает вследствие непонимания меры своих возможностей, отсутствия определенного смирения перед своими ограничениями и большими способностями другого человека.
Что же касается нежелательных проявлений моей слабой стороны, то здесь принятие будет выражаться как поддержка себя в работе с этими слабостями. Как бы любящий родитель исправлял свое чадо? Он бы с терпением шел вместе, помогая преодолевать внутренние трудности. Так и мы можем относиться к себе.

Итак, я признаюсь себе в своем слабом качестве, учитываю его в своей ежедневной жизни. Что же касается поведения, следующего за этим качеством, которое может вести ко греху, исправляю его, но делаю это аккуратно, с родительской любовью по отношению к себе.

Теперь хотелось бы остановиться на принятии другого человека.
Важным здесь будет рассмотреть в другом то, какой он, может быть, услышать от него те особенности, которые он осознает сам. И дать место этим специфическим чертам. Чем больше будет разница, тем будет сложнее, но и интереснее. Тем больше возможностей открыть другого даже в его собственных глазах. Мы видим какие-то качества, видим, что это ценно, это красиво, хотя человек в себе воспринимал их как должное.

И здесь мы говорим о принятии именно самого человека, его особенностей.
Но есть и другой уровень – уровень поведения.
В этом случае, мне кажется, принятие уже требует рассудительности. То есть, можно сказать, это уровень, где человек показывает как именно он обращается со своими чертами характера, заданностями.

Допустим, мы можем что-то не принимать, потому что человек явно вредит себе. Но здесь вред и польза оцениваются с точки зрения мировоззрения и ценностей. Человек, ставящий в основу своего бытия наслаждение и деньги, часто не поймет православного человека. Ровно как и наоборот.
И пытаться что-то сделать, причинить добро в этом случае будет бесполезным и даже вредным занятием.
Однако, такое может случиться и просто с людьми разного характера, когда для каждого из них “достижение” – это что-то свое, что для него ценно. И здесь иногда может быть несовпадение.

Принятие и любовь не всегда значат то, что мы должны оставаться с человеком. Есть случаи, когда особенности одного могут вредить душе другого и здесь вполне нормально любить друг друга издалека.
То есть то, что мы разные или смотрим на ценности каждый по-своему, само по себе не мешает близким отношениям. Проблема начинается тогда, когда один человек оказывает влияние на другого (а это вполне реально ввиду того, что многие из нас не бесстрастны).

И здесь, когда я понимаю, что конкретно на меня этот человек все же оказывает влияние, я могу остановить в себе порыв к общению. Это не значит, что я его автоматически записываю в грешники и неспасенные. И это не значит, что я перестаю его любить. Или что кто-то другой не сможет с ним дружить. Это значит, что именно для меня частое и близкое общение будет губительным, поэтому я дистанцируюсь.

Вопрос “пилить или не пилить” опускается сам собой, когда мы понимаем возможные причины какого-то недостатка в близком человеке.

Если речь идет о незначительной привычке (не помытые чашки, тюбики с пастой и прочее), можно задать вопрос: действительно ли раздражает сама это привычка или есть какая-то более глубокая проблема (может быть, любовь проявляется ко мне таким образом, что я ее не чувствую).
Лично мне кажется, если нет такой скрытой неудовлетворенности, можно спокойно взять и исправить самому то, что не нравится.

Другое дело, когда человек знает, что делает мне больно, он обесценивает мои чувства, представляет переживания незначительными и даже не предпринимает попыток исправить ситуацию.
Здесь “пиление” тоже не поможет: достаточно сказать один-два раза, чтобы понять насколько чуток ко мне мой близкий человек. И, если нет, разобраться в причинах.

Ведь чаще как раз в любви преодолеваются наши слабые стороны. В любви к другому человеку или Богу. В этом случае человек выходит за рамки своего характера. Тогда эти страдания, где мы преображаемся, совершаем, казалось бы, невозможное, в определенном смысле становятся крестными и достойными награды.
Но важный момент, как мне кажется, что движущей силой здесь выступает любовь, а не страх.

Таким образом, мы научаемся относиться к своим особенностям как к задачам, так же принимать другого, но иногда не соглашаться с поведением – своим и чужим. Но делать это с любовью, терпением и поддержкой в процессе исправления.
Так мы овладеваем способностями своей души и направляем их на благо.

Мне очень нравится образ, который рисовала Н. В. Инина  – преподаватель МПИ св. Иоанна Богослова и практикующий психолог.
Представьте: человек, который держит чемодан в руке. Человек – это личность, чемодан – его характер. Как мы знаем, именно личность может судить о категориях добра и зла, любви и жертвенности.
Когда человек понимает, какие у него сильные и слабые стороны, принимает их и знает как с ними обращаться, тогда он властен над своим характером.
В этом случае характер находится на службе личности, а не наоборот.

Ведь в конечном счете при всех своих слабостях и предрасположенностях мы сами, своей свободной волей выбираем, соглашаться нам с какими-то вещами в своем поведении или нет. Да, мы можем ошибаться, падать, но ключевой вопрос в том, что именно мы признаем нормой для своей внутренней жизни, руководствуясь Евангелием или советом духовника в случаях, когда грань между грехом и рассудительным поведением не очевидна.