на наш Телеграм
В чем отличие эмоции от страсти, как работать с каждой из них, все ли проявления негативных эмоций греховны, откуда возникает гнев и что с ним делать? Ответы на эти и многие другие вопросы «Живое Предание» искало у православного психолога Марины Филоник.
Эмоция – это вершина айсберга
– Как быть с противоречием в подходах к эмоциям в православии и психологии? Для психолога нет различий в чувствах, они не делятся на положительные и отрицательные, а в православной практике мы видим идеи отсечения в себе плохого. Сходятся ли эти две позиции в какой-то точке?
– Словосочетание «положительные и отрицательные эмоции» используется обычно при бытовом употреблении. Речь в этом случает идет, как правило, о приятных и неприятных чувствах. Интересующихся темой подробнее могу адресовать к докладу Ф. Е. Василюка «Исповедь и психотерапия».
В контексте рассмотрения эмоций чаще всего возникает вопрос: что с ними делать? Можно смотреть на эмоцию как на маркёр, как на вершину айсберга, потому что любая эмоция возникает как реакция на что-то и важно услышать, о чем она говорит. То, про что она, может быть куда более интересно, в том числе и в духовном смысле. Это можно сравнить с болью, она тоже не появляется сама по себе – у тебя болит рука, потому что ты ударил или потому что тебя ударили? А может, ты случайно споткнулся? Боль как ощущение будет связана с разными ситуациями. Не знаю, насколько это корректная аналогия, но одна и та же эмоция может говорить о разных вещах.
Я могу чувствовать радость, и это, например, будет злорадство, превозношение, а могу испытывать чистую радость («Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите» – 1 Фес 5:16-18) как плод Святого Духа.
– Порой среди православных сталкиваешься с точкой зрения, что нельзя испытывать негативные эмоции: печаль, гнев, их нужно отсекать. И тогда они, видимо, уходят в психосоматику. Как таким людям объяснить идею проживания чувств?
– Что значит отсекать? Важно понимать, что само возникновение любой эмоции непроизвольно. Невозможно усилием воли заставить себя испытывать или не испытывать какую-то эмоцию. Это не значит, что мы никак не можем работать со своим эмоциональным состоянием, но приказать себе испытывать одну эмоцию и не испытывать другую невозможно. Можно придумать средства, которые помогут переключиться, что-то вспомнить, вообразить, но усилием воли подавить не получится.
Я слышала от одной католической монахини-психолога (это может быть ее частное мнение), что, если человек едет за рулем, происходит внештатная ситуация, и у него возникает вдруг вспышка гнева – это не грех. Другой вопрос, если он будет в себе это разжигать, захочет отомстить, подрезать кого-то – здесь уже появляется акт выбора и возможность совершить грех.
Поэтому не совсем понятно, что значит отсечь, специалисты по Святым Отцам подсказали бы более компетентно. Помните логику развития страсти? Прилог, сочетание, сосложение, пленение, исполнение, страсть. В первой стадии – прилога – нет греха: какой-то образ, какая-то мысль, чувство пришли ко мне, другое дело, что мы дальше с ними делаем.
В предсмертных дневниках праведного Иоанна Кронштадтского он продолжает каяться: опять прогневался на своего алтарника перед служением Литургии. Если даже у святого не получалось, как вы говорите, отсечь гнев, то что уж говорить о нас.
Человек больше того, что есть у него
– Православная аскетика проповедует борьбу с собой. А как же тогда принятие себя, о котором говорит психология? Или, может, правда в том, что нужно принять себя, а потом уже работать над самосовершенствованием?
– Звучит очень общо. С чем в себе вы хотите бороться? И что принимать? В выражении «борьба с собой» ведь не подразумевается то, что человек себя должен уморить, например, сядет на такой пост, что не будет есть? У него начнется анорексия.
И про «с собой», «себя» нужно тоже отдельно разбираться. Есть я, а есть что-то у меня. У меня есть и добрые намерения, и способность любить, и греховные намерения, вообще много чего. Но при этом я намного больше, чем все, что есть у меня. Важно не забывать, как Бог с любовью смотрит на человека. Когда мы вступаем в борьбу с чем-то, очень важно различать, выделить что-то одно конкретно, над чем я буду работать. У нас есть соблазн вычеркнуть человека, а нужно различать грех и грешника.
Безусловное принятие в психотерапии считается одним из универсальных, базовых условий успешной работы над собой. Если человек не чувствует безусловного принятия, это сильно мешает его изменениям. Подозреваю, это распространяется не только на практику психотерапии. Когда я чувствую, что меня осуждают, мне очень трудно меняться, и я занимаюсь не раскрытием светлых сторон, а оправданием, защитой своего права на существование. Когда не удовлетворены простые запросы, сложно заниматься высокими вещами. Это базовая потребность в безопасности, эмоциональной в том числе. Если я чувствую себя под осуждающим взглядом (причем неважно кого, может, даже кажется, что и Бога), то я трачу много сил, даже если я это не осознаю, чтобы справиться с этим взглядом неприятия.
В ситуации же безусловного принятия развивается творчество, начинают цвести таланты, у человека появляются интересы, проекты, внутренние изменения.
Когда я вижу фразу о борьбе с собой, у меня возникает ассоциация некоего образца, которому я должен соответствовать. Иногда это может быть даже грехом. У аввы Дорофея есть слова про ложь жизнью: ты из себя выделываешь то, чем не являешься, потому что решил, что «очень православный» и будешь жить по шаблону своего региона, епархии или прихода. Почему так хочется формовать себя и ближнего? Потому что страшно, если отпустить: захватят страсти, человек погибнет в своих грехах. Здесь необходимо рассуждать: в чем-то нужно самоограничение, а в чем-то, наоборот, отпускание. Принятие как свойство любви – это очень важно для развития.
Принятие себя – это смирение
– Получается, люди хотят видеть себя лучше, чуть ли не идеальными, ведут себя не по духовному возрасту, у них разрыв между «я реальным» и «я идеальным». Что это за психологическое явление?
– Это общечеловеческая проблема: «несмь якоже прочии человецы» (Лк 18:11) и даже «Адам, где ты?» (Быт 3:9). На психологическом языке это можно назвать несколькими словами: перфекционизм, неадекватная самооценка, неправильно сформированный образ «я» и др. Много лет психотерапии уходят на то, чтобы человеку войти в смирение, принятие себя таким, какой ты есть. Совершенно не идеальный. Но важная деталь: Богу ведь и не нужны идеальные люди. Но нам страшно хочется такими быть. Нигде в Евангелии не сказано об идеальности. После Своего воскресения Господь спрашивает Петра лишь одно: «Любишь ли ты меня?», а про прошлое не упоминает – смотри вперед, неважно, что было раньше. Он не уточняет, достаточно ли покаялся Петр, чтобы снова общаться с Ним. А мы, получается, носимся со своей «помойкой» страстей и думаем, что это самое главное.
– Кажется, я начинаю понимать, откуда у меня вообще родились подобные вопросы. Некоторое время я находилась в православной среде, где был популярен грехоцентризм…
– Да, грехоцентризм – действительно проблема, и я порой думаю даже, что это тоже грех.
– В психологии есть идея о том, что нужно уметь проживать чувства. Один из способов – это наблюдение за ними. Но часто православные возражают: если не будешь бороться с греховными проявлениями (злобой, печалью и т. д.), они могут захлестнуть. Где же правда?
– Давайте различать то, что я испытываю, и то, что я с этим делаю. Мы уже говорили про святоотеческую схему развития страсти, грех в ней появляется не на первой стадии.
Обращение к Богу
Интересно, что в ваших вопросах ничего не звучит про Бога. Если я своими силами собираюсь бороться, то это история про психосоматику и вытеснение. Это как раз отражает грехоцентричный подход в православии. Гораздо полезнее обратиться к Богу и сказать: «Господи, вот что у меня есть. Не я борюсь, а Ты приди и помоги. Я буду работать своими средствами, на психологическом уровне, на физическом уровне, буду нормально спать, кушать, регулировать режим сна и отдыха, потому что все это влияет на раздражительность. А Ты приди и уврачуй страсть гнева, которая меня охватывает».
– Интересно еще, что при грехоцентричном подходе священники призывают бороться со страстями, но при этом не уповать на свои силы.
– Да, знакомо, получается двойное послание (double bind, это психологический термин). Понятно, что должна быть синергия: я Богу выражаю намерение, а Он его целует. Можно вспомнить пример с алкоголиками: они могут не пить, но тяга остается. Опять же различаем действия и состояния.
Мы, хотя и воцерковились, исповедуемся, причащаемся, читаем православную литературу, но все-таки в большинстве своем еще не достигли той меры, когда преображаются природные чувства. Здесь необходимо некоторое смирение перед своей, образно говоря, болезнью, и пока нужно попить лекарства. Причем в случаях сильного аффективного расстройства, депрессии, панических атак нужно в прямом смысле принимать таблетки и не лечиться только молитвой. А кому-то не нужны лекарства, а стоит побить подушку.
Полезно назвать то, что с тобой происходит, и честно принять свое бессилие. Можно прямо обратиться к Богу: «Да, сейчас я гневаюсь, во мне нет никакого мира, я испытываю ненависть к близкому человеку, таково сейчас мое состояние, Господи, вот я, Ты приди в мое сердце, вмешайся в наши отношения, встань между мной и этим человеком». Такой вопль к Богу возможен, если я здесь и сейчас признаю свое бессилие. Пока я уповаю на свои силы, думаю, что сейчас отсеку свою ярость, Бог, который бесконечно уважает нашу свободу, образно говоря, деликатно стоит рядом и говорит: «Ну, давай, ты же хочешь сам». Но если я признаю свое поражение, то, что уже много раз пытался отсечь и ничего не получается, то в этой точке мы даем шанс действовать Богу, который не вмешивается без нашего на то позволения.
Читайте также:
Федор Василюк. Исповедь и психотерапия
