Инокиня Евгения (Сеньчукова) – о том, как не «проморгать» депрессию.

 

Недавно я участвовала в телепередаче, посвященной депрессии. Среди различных высказываний прозвучала реплика: «Ну, депрессия – болезнь модная. Ею болеют горожане, больше творческие люди, офисные работники… Вряд ли рабочий на заводе станет страдать депрессией».

Фраза прозвучала мимоходом, поспорить с ней не хватило времени. А поспорить стоит.

Это известный тип рассуждений: «Раньше в поле рожали, и ничего», «А как раньше без прививок?», «Вот в деревне экология лучше, там и раком не болеют». Ну и туда же: «На войне депрессий не бывает», «Корову бы тебе да кирпичи грузить – и не будет депрессий».

На самом деле раньше была высокая младенческая и материнская смертность, эпидемии уносили миллионы жизней, в деревне умирают от рака, не зная зачастую причин смерти, а на войне, с коровой и кирпичами депрессии бывают.

Знакомая живет в горячей точке. Рассказывает: «Я несколько дней не могла поднять головы. Просто лежала и смотрела в одну точку. Шли обстрелы, вокруг окна звенели, а я лежу, даже в убежище не спускаюсь. Потом кот домой вернулся – наверно, отлеживался несколько дней в подвале. Начал плакать, просить есть. Я встала его покормить. Кое-как дальше живу. Кот спас, смешно».

Говорите, будет корова – не будет депрессии? Достоевский в «Дневнике писателя» рассказывает страшную историю про мужика, доведшего жену до самоубийства ежедневными побоями.

«Мужик забивает жену, увечит ее долгие годы, ругается над нею хуже, чем над собакой. … Он бил жену чем попало несколько лет сряду – веревками, палками. Вынет половицу, просунет в отверстие ее ноги, а половицу притиснет и бьет, и бьет. Я думаю, он и сам не знал, за что ее бьет… Работу с нее спрашивал; всё она исполняла неуклонно, бессловесно, запуганно и стала наконец как помешанная… Она удавилась в мае поутру, должно быть, в ясный весенний день. Ее видели накануне избитую, совсем обезумевшую. Ходила она тоже перед смертью в волостной суд, и вот там-то и промямлили ей: «Живите согласнее».

Вот это «совсем обезумевшая» и «как помешанная» – не образное выражение. Можно предположить, что женщина страдала от жесточайшей реактивной депрессии. Выхода у нее не было, условия жизни – невыносимые. Если в самом начале она могла бы, например, сбежать в монастырь (такие случаи мы знаем из житий), то к концу жизни она не могла уж ничего. Это и есть депрессия.

Допустим, садистов, избивающих своих близких до полусмерти, не так много (хотя можно еще почитать «Детство» Максима Горького, о профилактических порках там достаточно). А вот русское пьянство, о котором с горечью пишет тот же Достоевский, – явление далеко не редкое и не врагами России выдуманное. Почему пил русский мужик (и не только мужик: пили женщины, пили подростки с ранних лет, пили священники…)? Да всё от того же. Усталость, однообразие, тяжелейший физический труд, тяжелый климат с длительным слякотным межсезоньем, жесткий сословный уклад, мешающий развитию личности, затянувшееся до второй половины XIX века фактическое рабство (крепостное право), а после – гнетущее ощущение «не своей жизни», когда землю, на которой сами и работали, приходилось выкупать (сравните с нашими современниками, живущими «в кредит» и работающими на ипотеку). Душевному здоровью и спокойствию не способствует, знаете ли. И никакой это изначально не алкоголизм. Это самая настоящая депрессия – «снижение настроения и утрата способности переживать радость, нарушение мышления (негативные суждения, пессимистический взгляд на происходящее и т. д.), двигательная заторможенность» (депрессивная триада). А еще – расстройство сна (оттуда и желание выпить и забыться) и аппетита (оттуда – безумные соревнования «выпить литр водки без закуски»).

Тут, конечно, православный читатель вправе задать вопрос: а грехи-то вообще бывают? Или все только болезнь? Пьянство и уныние – это разве не грех? Поясним: пьянство и уныние – безусловно, грехи, но они успешно возрастают на почве болезни, равно как и наоборот: пьянство и уныние – отличная компостная куча, на которой пускает корни депрессия. Никого же не удивляет, что у пьяницы начинает отказывать печень, а у человека, страдающего сахарным диабетом, периодически возникают приступы голода, дающего простор для развития чревоугодия.

Настоящая депрессия может вовсе не сопровождаться унынием. Напротив, человек может быть внешне бодрым, работать до упаду, наносить пользу и причинять добро. Самые тяжелые депрессии, которые мне довелось наблюдать в городе, переживали сотрудники благотворительных фондов и успешные офисные работники. Внешне они были веселы и бодры, только одного вынули из петли, а другая чуть не умерла от голода, потому что физически не могла есть.

Депрессию лично я описываю анекдотом.

Диалог в магазине: «Я хочу поменять у вас елочные игрушки, которые купил на той неделе». – «А чем вас эти не устраивают?» – «Фальшивые». – «Это как?!» – «Да что-то не радуют».

Главное правило техники психической безопасности: если у вас «что-то не так», если елочные игрушки перестают радовать или если вас мучают постоянные головные (и не только) боли, которые ничем не удается снять, сонливость или, наоборот, неожиданная бессонница, постоянный голод или, напротив, отвращение к еде – не поленитесь, сходите по врачам, а заодно навестите и психиатра. Может, у вас ничего серьезного и нет. Может, вам нужны не таблетки, а психолог. Просто проявите элементарную заботу о своем здоровье.

И запомните. Депрессия – это не модная болезнь. Депрессия – это распространенная болезнь. Как насморк. В ней нет ничего страшного, просто ее надо вовремя лечить. Насморк может перейти в гайморит, а депрессия может разрушить или как минимум повредить личность.

Берегите себя.