на наш Телеграм
Однажды я несколько месяцев читал Псалтырь по часам. Мне было лет 14-15. В моем городе строился новый храм, и настоятель попросил прихожан помочь молитвой. Я учился в старших классах, был алтарником, и вот решил помочь. Выбрал какое-то время (кажется, с 17 до 18) и начал читать. Первый месяц было еще терпимо, а вот потом начались проблемы. Никто с меня не снимал эту обязанность. Священник говорил, что люди будут меняться, но на мое время желающих не находилось. К концу второго месяца чтения я мог есть, пить и делать всякие нужные мелочи, не отрываясь от псалмов. К концу третьего месяца при слове «Псалтырь» я испытывал не слишком благочестивые чувства. Все кончилось в январе, я слег с высокой температурой, и замена наконец нашлась.
Я сразу вспомнил эту историю после слов отца Павла Великанова: «Любая добродетель, которая стала вынужденной, рискует превратиться из добродетели в настоящую беду».
Сизифов труд
Эту простую, ясную и четкую мысль к моему удивлению приходится объяснять некоторым христианам, которые, видимо, воспринимают добродетель как огромный камень, который нужно постоянно закатывать на гору.
В последний раз эту операцию многократно проделывал мужчина по имени Сизиф, но ему попался плохой булыжник. Каждый раз кусок скалы стремительно катился вниз с самой вершины. Так героя древнегреческих мифов наказали боги.
В наши дни Сизифы-христиане наблюдают за тем, чтобы камень катили все их единоверцы. Виртуальные защитники добродетели ревностно следят за чужими мыслями и делами, а потом считают своим долгом публично обличить собрата в «недобродетельности».
Они говорят о том, что человек постоянно совершает вынужденные поступки. Например, рано утром в понедельник едет на работу, утром в воскресенье идет в храм. Еще он постится, вычитывает утреннее и вечернее правило, отказывается от гаджетов и ставит над собой множество других «аскетических» опытов, от которых предпочел бы отказаться.
Заставить полюбить добродетель?
Я сам педагог по образованию и знаю, что ребенка или подростка невозможно заставить полюбить свой предмет. В лучшем случае школьника можно заставить делать уроки.
Криком, двойками, угрозами можно сделать так, что ваши ученики будут списывать домашние задания, отвечать у доски и даже приносить готовые доклады, взятые из Интернета. Вот только они никогда не будут историками или филологами. Тиран-учитель убил в них всякий интерес к этим дисциплинам. У учеников сформировались превосходные «аскетические» навыки (слово «аскетика» в переводе с греческого — упражнение). Правда, учебники по истории или литературе они сожгут при первой возможности, а мой стул намажут малосимпатичными жидкостями самого широкого диапазона.
Конечно, это не означает, что на своих уроках или лекциях я только анекдоты травлю. Моя задача — сделать свой рассказ интересным, пробудить в своих студентах желание что-то сделать. Они знают, что в январе или в июне их ждет экзамен, что до этого времени нужно сдать какое-то количество текстов.
Я считаю вправе давать им задания потому, что они сами пришли на факультет, где я преподаю. То есть взяли на себя ответственность за свои решения. Моя задача как педагога понять, насколько осмысленным был их выбор, а иногда и отпустить на все четыре стороны с миром, потому что «насильно мил не будешь».
Можно научить маленького ребенка, подростка или взрослого еженедельно ходить в храм, “молиться, поститься и слушать радио…”, но однажды человеку надоедают игры в “церковность”, “византийское монашество” и “посты по Типикону”. После этого человеку очень сложно остаться в Церкви. Никакие угрозы, кары или обличения обычно не помогают. Нужно дать человеку отдохнуть, успокоиться, разобраться в себе. Понять, что христианство может быть другим. Что меру поста, частоту хождения в храм, и другие вопросы личной религиозности человек может решить сам в диалоги с близкими людьми и со священником, которому он доверяет.
Нужно просто подождать. Тогда есть большая надежда на то, что он найдет свой путь ко Христу и вернется в храм.
“Антоний, себе внимай!”
Жаль, что некоторые христиане до сих пор считают все добродетели обязательными для других. К счастью, с ними не согласен, например, митрополит Сурожский Антоний. Он рассказывал об одной своей прихожанке, которая не могла принять какую-то из заповедей блаженств. Она была честным человеком и рассказала об этом владыке. Митрополит Антоний подумал и сказал, что женщина должна читать Евангелие и найти там ту заповедь блаженств, которая ей близка.
Лишь при таком подходе возможен честный разговор не только с учениками или близкими людьми, но и со Христом. В конце концов, христиане отличаются друг от друга больше, чем бильярдные шары. Не только цветом и номером.
Каждый человек имеет право найти себе что-то созвучное в учении Христа и стараться соблюдать эти заповеди. Это не означает, что условный Петя не будет убивать и изменять жене, но зато спокойно будет воровать кошельки у прохожих, поскольку ему не нравится заповедь “Не укради”.
Думать так – значит совсем не верить в человека, считать его каким-то странным, незрелым существом, которого нужно постоянно дергать и пугать, чтобы он не сошел с пути добродетели.
У каждого он свой, и главная задача христианина – исправлять свои промахи, а не следить за тем, как ведет себя ближний. Даже в социальных сетях. Церковь – не казарма, и христиане могут не соглашаться друг с другом во второстепенных вещах и выбирать разные пути ко спасению.
