на наш Телеграм
Азы богословия как учения о Боге и о вере человек обычно с огромным любопытством познаёт в самом начале своего обращения. И вскоре, примерно изучив теорию, воцерковленный христианин может даже решить, что Бог уже совсем и не Тайна. И на собственные вопросы, а также на сомнения менее опытных собратьев, легко найдет шаблонные ответы-заготовки.
Ну а почему нет? Есть катехизис, есть многочисленные тексты отцов Церкви. Нам, церковным людям, все понятно с учением о Промысле, о воле Божественной, человеческой и бесовской, о грехе, добре и зле. Казалось бы, какие еще вопросы и сомнения?
Но как ученым свойственно ставить под сомнение давно принятые аксиомы, так, может, и верующим стоит до поры оставить некоторые вопросы без ответов, по крайней мере, однозначных?
Поп-богословие
Не думаю, что существует такое понятие, как популярное богословие. Но сталкивалась с поп-психологией — популярным набором «универсальных» истин, будто бы подходящих для всех людей и ситуаций, тиражируемых различными СМИ. Причем эта поп-психология может быть самой разной: семейной, личностной, детской. Главное ее свойство — это краткость, однозначность и всеобщность.
Довольно напряженно я отношусь и к разного рода православным «цитатам дня». Они могут быть ободряющими, укоряющими, «смиряющими». Иногда такие расхожие выражения («нет креста не по силам», «на все воля Божья», «всё по грехам своим приемлю») берутся комментировать священники, обозначая опасность их буквального прочтения. Согласитесь, даже самые мудрые изречения способны в неподходящий момент оказаться не просто неуместными, но даже и навредить, вогнать в уныние и отчаяние.
Что же, не читать подобные цитаты? Можно и не читать, в любом случае — помнить, что все относительно и что, возможно, это не про меня.
Друзья Иова
А помните друзей Иова? Они ведь просто озвучивали все то, чему их учил Завет и старейшины. Их слова были, если можно так сказать, богословски выверены, они опирались на заповеди, на закон: «не делай так-то и не будет плохо», «делай так-то и будет хорошо». А если совсем упростить их посыл, то звучит он примерно так: «Всё просто! Если у тебя что-то идет не так, значит, ты, друг, где-то напортачил!».
В чём же оказалась их проблема? В том, гласит Предание, что ничего достоверного о Боге они знать не могли, не говоря о том, что не имели простого человеческого такта просто помолчать рядом с другом в беде.
А иногда и сами себе люди бывают такими «друзьями Иова». Во многих жизненных трудностях винят во всём лишь себя («а что, часовню тоже я развалил?»), тем самым окончательно вгоняя свою душу в уныние и побуждая усомниться в Божественной любви. Чрезмерное чувство вины растаптывает, вгоняет в печаль и парализует.
Помню, когда я только обратилась к вере и задала вопрос своему наставнику: «А как понять волю Божью в своей жизни?» — услышала очень вдохновляющую фразу. «Если живешь по воле Божьей, то всё легко, благолепно, спокойно и душевно, как по маслу». Как просто, правда?
Но по этой логике на практике нередко выходило так, что неприятности и беды оценивались как следствие отступления от Всеблагой воли, как бессрочная кара за грехи и ошибки, как «игра в молчанку» или как суровое наказание лишением чего-то жизненно важного. (Хотя, важно признать, что иногда эффект неприятностей был для меня и отрезвляющий, и дисциплинирующий. Да, Бог многое способен обернуть ко благу.) Я видела, как других верующих такой образ Бога не просто доводил до отчаяния и калечил душу, но и в конечном счете приводил к обиде на Него — а точнее, на Его образ, созданный в головах людских. И, как следствие, — к отступлению от веры.
Однажды, читая жития новомучеников, я задалась вопросом: а им это всё было тоже «по грехам»? Или, может, их крестный путь был частью божественного плана, а их убийцы и палачи — помощники в его реализации? Мне страшно верить таким формулировкам. Тупиковая логика.
Но она довольно популярна. Как написал Александр Городницкий:
Под монументом каменным надгробным,
Где в небе коршун белорусский реял,
Мой друг хасид мне объяснял подробно,
Что холокост был карой для евреев.
Он излагал спокойно, без запинки,
Перебирая горестные даты,
Что в жертвах Аушвица и Треблинки
Евреи сами были виноваты.
Что Гитлер и другие палачи,
По существу, посланцы были божьи.
Смири свою гордыню и молчи:
Они посланцы все, и Сталин тоже.
Был взор его, как у младенца, чист.
Он верил свято в Божью справедливость.
Его я молча слушал терпеливо,
И утешался тем, что атеист.
Вопрос в трактовке
Из богословия мы, конечно, многое знаем о Боге, но куда сложнее понимать, что именно Он хочет сказать нам тем или иным обстоятельством жизни. Да и хочет ли вообще? Или же это наше мышление и фантазия, которые способны увести нас в страну далече?
Вспоминается непростая и трагичная повесть Леонида Андреева «Жизнь Василия Фивейского». В ней показан путь священника, сталкивающегося с чередой трагедий и воспринимающего эту череду как результат забвения у Бога. И когда в его семье родился долгожданный ребенок, которого мы сейчас назвали бы просто «с особенностями развития», он воспринимает это как издевательство Творца, как свое проклятье.
Когда читаешь это произведение, невольно возникает вопрос: почему он именно так смотрит на обстоятельства жизни? Почему не видит в этом повод, например, проявить свою любовь и заботу? Увы, окружающее общество, чураясь его, само задает эту антихристианскую по сути, хотя и «благочестивую» по форме, систему координат. Оно считает священника чуть ли не одержимым и провоцирует отвергающее отношение отца к своему ребенку.
Ну а заканчивает герой повести и вовсе трагично…
Бытовая теодицея
Иногда я наблюдаю по каналу NatGeoWild, как живет дикая природа. Да, там много эстетики и даже подвигов! Но, глядя на это, мне часто вспоминаются слова Апостола Павла: «Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне» (Рим 8:22). Увы, законы хищничества, жестокой внутривидовой борьбы и естественного отбора необходимы для выживания плоти. А страдания неизбежны в этом мире даже для ни в чём не повинных животных. Но ведь христиане знают, что «Бог не сотворил смерти и не радуется погибели живущих» (Прем 1:13). И из Книги пророка Исайи мы помним о том, что «волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их» (Ис 11:6).
Когда Христос говорил ученикам «в мире будете иметь скорбь, но мужайтесь, Я победил мир» (Ин 16:33), имел ли Он в виду некую «заслуженную», «промыслительную» или «душеполезную» скорбь, посылаемую специально Отцом Небесным по грехам, для очищения души? Или могло иметься в виду, что мир несовершенен, и скорбь — его неизбежный и неотъемлемый атрибут, такой же, как и солнце, восходящее для добрых и злых?
В заключение хотелось бы привести фрагмент из известной проповеди «Нисхождение во ад» священника Георгия Чистякова, известного московского пастыря, историка, миссионера:
«Грекам, а вслед за ними и римлянам всегда хотелось всё знать. На этом основана вся античная цивилизация. Именно на этой неуемной, бурлящей и неутомимой жажде знания. И о Боге, когда они стали христианами, им тоже захотелось знать — может Он всё или нет. Отсюда слово «Всемогущий», или Omniрotents, один из эпитетов Юпитера в римской поэзии, которым очень любит пользоваться в своей «Энеиде» Вергилий.
А Бог «неизречен, недоведом, невидим, непостижим» (это мы знаем не из богословия, нередко попадавшего под влияние античной философии, а из молитвенного опыта Церкви, из опыта Евхаристии — не случайно же каждый священник непременно повторяет эти слова во время каждой литургии), поэтому мы просто не в состоянии на вопрос «Может ли Бог всё?» ответить ни «да», ни «нет». Поэтому, кто виноват в боли, я не знаю, но знаю, кто страдает вместе с нами, — Иисус».
Без доверия Богу немыслима и вера наша. И, полагаю, в трудный период сомнений и испытаний стоит думать о Нем именно так, как лучше для сохранения доверия Ему. Пусть даже это будет чуть оптимистичнее, чем внушается ревнителями Божьей справедливости. Тем более, что как оно на самом деле, мы узнаем, увы, не в этой жизни.
