Как остаться в церкви живым человеком?

И один из них, законник, искушая Его, спросил, говоря: Учитель! какая наибольшая заповедь в законе? Иисус сказал ему: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки.

(Мф 22:35-40)

Давайте начистоту: церковная система — зверь, которого невозможно накормить досыта. Системе мало какой-то части ваших сил, она хочет ВСЕ ваши силы — вне зависимости от состояния вашей души, от ваших семейных обстоятельств, от вашего здоровья. Системе нет дела до того, что ваша жена целый день один на один с бытовыми трудностями, с маленькими детьми, что вашего жалованья едва хватает на то, чтобы заботиться о домашних. Системе вы неинтересны как личность; ваши таланты, ваши мечты и стремления ей безразличны. Для системы важны лишь функции, которые вы исполняете — не выходя за её рамки. И пока вы способны стоять на ногах, несмотря на физическую изможденность и психическую вымотанность, она будет давить на вас как на кнопку: работай, работай, работай…

Знакомо? Если да, то вы — церковнослужитель. Возможно, пономарь, псаломщик или регент, или очень честный священнослужитель, решивший всего себя отдать Церкви.

Я смотрю на этот механизм уже четырнадцатый год. В нём ничего не меняется. Одни люди сменяют других. Кто-то выгорает, кто-то ломается, кто-то развращается, кто-то держится изо всех сил. Ради чего последние держатся? Да это ж Церковь,  разве не понятно?! Это ведь Православная Церковь, в которой — единственной! — сохранилось неискаженное учение о Боге! Вот оно, сокровище, ради которого стоит быть именно здесь, а не где-либо! Так?

Не поспоришь. У меня нет и не было претензий к Православию как таковому. Но что-то здесь не так… Разве в Библии есть указание на то, что ради веры можно высасывать из человека ВЕСЬ ресурс, что служение должно забирать его целиком, оставляя семье лишь крохи? Что-то глобально идёт не так, и это что-то настолько нам привычно, настолько традиционно, что воспринимается как норма. Давайте присмотримся к деталям.

Что самое важное в Церкви? Христос? Таинства? Вероучение? Закидайте меня гнилыми помидорами, если дотянетесь, но для меня в Церкви важнее всего — люди. Мы слишком мало уделяем внимания тому, что называется человеческим фактором: не важно, у какого священника исповедоваться, не важно, из чьих рук принимать Причастие — лишь бы в Церкви. Ан нет. Важно.

Представьте себе: вы строите дом. Кирпичный. У вас уже заложен хороший фундамент, сложено несколько рядов первого этажа. Кирпичи хорошие — крепкие, добротные! Вам привозят очередную партию кирпича, вы хотите продолжить — и вдруг обнаруживаете, что новые кирпичи рассыпаются чуть ли не у вас в руках. Нет, есть и нормальные, но как их мало… А те, что в большинстве — с трещинами и, возможно, не обожжены… Как вы поступите? Будете ли класть эти кирпичи между кирпичами хорошего качества (какая разница, лишь бы дом был построен) или откажетесь от этой партии и обратитесь в другую фирму стройматериалов?

Кирпичи, из которых построена Церковь, называются людьми. Это мы с вами — строительный материал.

Если я активно участвую в церковных службах, то меня, возможно (и вполне вероятно), рукоположат, но система такова, что меня могут допустить к служению с гнильцой в сердце: с моими желанием быть на виду, с моим стремлением управлять людьми. (Нет-нет, это не властолюбие, не подумайте! Это пастырство!) И я буду красив, и прихожане будут на меня смотреть снизу вверх — это норма, так положено относиться к служителям. И моё слово будет в авторитете, я даже вправе требовать послушания! Вот только… если я весь в трещинах, то, несмотря на набедренник и палицу, я не гожусь для стены дома.

Грустная картина, верно?

Приходя в Церковь, мы оказываемся не в социальной изоляции, а среди вполне конкретных других «я», среди живых «кирпичей» – хороших и не очень, а иногда и вовсе рассыпавшихся.

И здесь, как мне кажется, стоит задать вопрос: а от кого зависит моя жизнь? Да, именно моя — та, которую дал мне Господь; та уникальная жизнь, которой до меня в этом мире ещё не было и после не будет, кто несёт за неё ответственность? Ответ прост: я сам. Больше никто. Ни один человек на свете. Именно от меня зависит, каким кирпичом я стану — растрескавшейся видимостью стройматериала или таким, кому ни жар, ни вода, ни время не вредят. Моё качество — следствие вполне конкретных моих поступков. Как я в быту отношусь к тем, кто от меня зависит? Как я отношусь к людям вообще, что они от меня видят, какой след остаётся в их сердцах от моих слов и действий? Каков мой портрет, нарисованный моими поступками?

Я заметила вещь очень неприятную: люди, в быту ведущие себя не ахти (просто плохо относящиеся к окружающим, в т. ч. к своим жёнам), но ярко проявляющие себя в системе, со временем становятся в ней кем-то важным, имеющим «доброе имя», получают церковные саны и должности… И становятся частью системы — наравне с теми, кто приносит добрые плоды. Этих людей не «отфильтруешь» – священников на приход назначает правящий архиерей, и хочешь не хочешь, а придётся тебе служить и общаться с теми, кого, как и тебя, определили служить в этот храм. Система не предлагает человеку выбора, она вообще не спрашивает: чего ты хочешь?

Где же здесь любовь? Ведь Церковь, по замыслу Творца, есть Его Тело — организм Бога-Любви: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин 13:35).

Но в организации, где действует обезличивающая традиция самоигнорирования и безусловного подчинения — у кого учиться практической повседневной любви, любви-навыку?

Священник — не важно, хороший или плохой — винтик в церковной системе. Он должен исповедовать, греть, понимать и пастырствовать вне зависимости от того, повидал ли он жизнь и в фас, и в профиль, или был рукоположен, едва щёки покрылись юношеским пушком. К нему приходят за свободой, за любовью, за пониманием — просто потому что он в сане, потому что у него крест на груди. Женщины часто приходят к священникам в поисках отеческого тепла, и это нормально: то, чего человек не получил в семье, он вправе ожидать от Церкви. И кого он там находит?

Я намеренно оставляю этот вопрос без ответа.

Церковь — это люди. Какие именно?

Грубо, поверхностно, и потому ошибочно распространённое мнение, что члены Церкви — это члены религиозной организации с правильным названием. Церковь — это вполне конкретные личности, которым жизненно важно найти Бога, познать Бога и, если говорить библейским языком, ходить перед Ним. Именно личным стремлением к Богу определяется членство в Церкви. «… и знаю Моих, и Мои знают Меня» (Ин 10:14). Членство в Церкви определяется, в первую очередь, личным отношением человека к Господу, и уже потом — принадлежностью к какой-либо организации.

Я обращаюсь именно к вам — людям, которые ищут Господа и хотят быть с Ним, я обращаюсь к Церкви: не дайте системе себя сожрать. Она не знает о том, что вы — живые. Вы для неё обезличены, вы нужны для массовки, у вас нет ни имён, ни нужд, ни желаний, ни чувств. Вы — функция, а у функции не принято спрашивать ни о чём. Системе чужда человечность.

Чтобы оставаться в системе человеком, нужен иммунитет. Есть те, кто умеет поставить барьеры: «Здесь — священное время моей семьи, моя жена не должна меня всё время ждать, я хочу видеть её счастливой, я ей нужен», «Здесь — моё личное время. Я не могу быть всё время на людях, я — человек, а не машина, мне нужно бывать в тишине и заниматься тем, что я люблю», «Здесь — территория людей, которые мне дороги» и пр. Они не во всём послушны церковной системе, но они отвоевали своё право на деятельную любовь, свою личную территорию любви — территорию, где нет места подотчетности. Они любят не в мечтах и не на словах, они любят конкретными поступками — и потому счастливы.

Система не даст вам времени для повседневных проявлений любви, она заботится лишь о функциях. Такой функции в её арсенале нет; ответ на вопрос «а можно?» будет отрицательным, потому что «завтра пономарить некому, а на следующей неделе у нас службы каждый день (ты ведь порегентуешь со среды по воскресенье?), а ещё надо в епархию за просфорами съездить, а вечером зайди к настоятелю, у него к тебе разговор насчет воскресной школы».

Если вы не обозначите свои границы, если сами не возьмёте то, что ваше по природе, то этого не сделает никто. И система израсходует ВСЕ ваши силы на свои нужды. А когда вы кончитесь — не волнуйтесь, на ваше место придут другие, не менее вкусные и самоотверженные.

Система должна знать своё место. Система для человека, а не человек для системы. Не поручайте свою единственную уникальную жизнь обезличенному механизму — механизму, в котором нет сердца, механизму, который нет функции «любить».

Любите себя. Любите людей. Любите Бога. Вопреки чужим мнениям, правилам, традициям и обстоятельствам — ЛЮБИТЕ. В этом — закон и пророки.