на наш Телеграм
Продолжается Апостольский пост. Когда-то его ввели в практику благочестия как компенсационный для тех, кто по тем или иным причинам не постился в Великий пост. Великий же пост увязывают с сорокадневным пребыванием Христа в пустыне. Главное содержание этого пребывания — искушение Христа Сатаной. Многим из нас к сожалению свойственно монофизитское сознание: мы мало, с трудом видим человечество во Христе, Его ту же самую природу, что и у нас: но Он тоже был искушаем, как и все мы, ибо Он был человеком. Кроме этого, искушение Христа в пустыне ставит множество других труднейших и глубочайших вопросов. Собрали по этому поводу десять текстов.
И величайшее, конечно, толкование искушения Христа в пустыне —«Поэма о Великом Инквизиторе» Достоевского, вообще один из главных текстов христианской мысли. «Поэма» прослеживает все основные выводы, подразумеваемые искушениями Сатаны, выстраивает по сути нечто вроде «философии христианства» как такового, свободы, власти, общества, государства и т. д.
У нас есть две экранизации «Поэмы» — совершенно чудесный сорокаминутный фильм Эванса «Инквизиция», и телеспектакль М. Ульянова «Легенда о Великом Инквизиторе».
«Великий Инквизитор» Анастаса Мацейны — философский разбор «Поэмы», а тем самым и искушений Христа. Мацейна в частности пишет:
«В трех искушениях был выражен весь дальнейший путь человечества. В них была выражена сокровеннейшая судьба человека. В них раскрылась та грань человеческой природы, от которой отвернулся Христос, на которой Он не строил своего учения и потому, по мнению инквизитора, проиграл.
Искушения Христа — это сконцентрированный образ истории человечества, а история человечества — раскрытие и конкретное проявление этих трех искушений в жизни. То, что происходило тогда в пустыне, происходит каждый день во всей истории человечества. В трех искушениях скрыты противоречия человеческой природы, которые разрастаются и развиваются в истории. Три искушения словно зерно, которое постепенно прорастает и разрастается в широкое дерево истории».
«Легенда о Великом Инквизиторе» В. В. Розанова — еще одно толкование «Поэмы», а значит, и евангельского рассказа об искушении Христа в пустыне. Книга, ставшая вехой в русской культуре. Фактически с нее можно начинать русский религиозный ренессанс. «Легенда о Великом Инквизиторе» — первая русская работа, где Достоевский предстает как религиозный мыслитель, первая, где творчество Достоевского понято как христианская мысль (и это было событие — так понять Достоевского, а сейчас кажется таким банальным). Кстати, именно из-за Розанова мы называем «Легенду» — легендой: в тексте Достоевского она названа «Поэмой».
«Очень замечательно, что ведь Дух искушал Богочеловека не когда-нибудь посреди его служения на спасение рода человеческого, но перед вступлением на это служение, и, следовательно, он, древний борец с Богом и враг рода человеческого, как бы соблазнял его на другие возможные способы спасения, указывал иные пути для этого, чем учение Его божественное и крестная смерть. Искушения относились именно к целому служению Иисуса Христа, и поэтому хлебы, чудо и власть, Искусителем предложенные, суть действительно три модуса иного, не небесного, не божественного, не благодатного и таинственного спасения».
«Искушения Господа нашего Иисуса Христа» выдающегося богослова Михаила Тареева:
«Наше исследование имеет своею задачею объяснить искушение Иисуса Христа в пустыне от диавола. Вообще объяснить явление или событие — значит проследить его происхождение и выяснить его значение. В применении к предмету нашего исследования вопрос о происхождении исследуемого события распадается на две части.
— Каждое исследование должно исходить из каких-либо данных. В нашем случае данным служит евангельский рассказ об искушении Иисуса Христа в пустыне, или искушение Христа, как одно из событий евангельской истории. Действительность же события сокрыта в достоверности рассказа. Посему вопрос о происхождении искушения Христа в пустыне есть прежде всего вопрос о происхождении евангельской истории, иначе о литературной и исторической достоверности евангельского повествования. Но событие искушения по самому понятию искушения не может быть только объективным, или внешне-историческим явлением, без соответствующей внутренней действительности: искушение, как объективное событие без внутренней действительности, не имеет смысла:
Такая действительность уже предполагается историческою объективностью события. Эта внутренняя действительность искушений Христа также требует объяснения со стороны своего происхождения: откуда проистекали искушения Иисуса Христа? чем они причинялись? на чем основывалась их сила? Значимость этих вопросов утверждается на безгрешности Иисуса Христа, и они обнимаются в вопросе об отношении искушаемости Христа к Его безгрешности.
— Так намечаются две части, или главы исследования. Значение искушений Иисуса Христа составит предмет третьей части, или главы. Значение всякого события определяется его причинным отношением к другим событиям.
Но искушение есть явление из области свободно-разумной жизни и как таковое оно необходимо включает в себя смысловое, идейное, иначе дидактическое содержание, так что к другим событиям может иметь не только внешне-причинное отношение, но и внутренне-идейное, в качестве смысла тех явлений, в которых он проявляется. В этом отношении искушение Христа в пустыне должно быть поставлено в связь с последующими событиями Его земной жизни. Так третья часть нашего исследования должна разъяснить значение искушений Иисуса Христа в пустыне, указать их нравственно-принципиальный и дидактический смысл и их отношение к другим событиям земной жизни Христа.
Указанные три главы могут быть названы — первая критико-экзегетическою, вторая — богословскою и третья — евангельско-историческою и дидактическою».
«Возвращенный Рай» Мильтона. «Потерянный Рай» часто называют «христианской «Илиадой», «Возвращенный Рай» можно назвать «христианской «Одиссеей» — поэмой о возвращении Домой. Мильтон вошел в историю своим «Потерянным Раем», рассказом о грехопадении. Ему говорили: ты описал как мы потеряли Рай, но как его вернуть? И тогда Мильтон написал «Возвращенный Рай», рассказ об искушении Христа в пустыне.
13-я беседа Иоанна Златоуста на Евангелие от Матфея, полностью посвящена искушениям в пустыне. Так например святитель говорит:
«Если же кто-нибудь скажет, что Спасителю надлежало бы показать силу Свою, то я спрошу его: для чего и почему? Что же Христос? Он не вознегодовал на это и не разгневался, но с великою кротостью отвечает ему опять словами св. Писания: не искусиши Господа Бога твоего (Мф 4:7). Этим Христос научает нас, что дьявола должно побеждать не знамениями, но незлобием и долготерпением».
Две главы из «Единого Человеколюбца» Николая Сербского посвящены искушениям: «О князе мира сего» и «Первый поединок».
«Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола (в серб.: букв.: И отвел Дух Иисуса в пустыню, чтобы диавол искушал Его. — Пер.) (Мф 4:1). О какое уничижение! Пусть хотя бы искуситель пришел к Иисусу, а тут Иисус идет к его подножью! Пречистый идет к «нечистоте», благословенный к проклятому!».
«Искушение» — глава из книги Мережковского «Иисус Неизвестный», попытка как бы «апокрифа», художественного проникновения в то, что происходило тогда в пустыне (надо сказать, что эту главу обычно критикуют). Здесь Мережковский помимо прочего обращает особое внимание на роль зверей и ангелов в событии искушений. Вот начало главы:
«Знал и теперь, сидя на камне, что, если взглянет на сидящего рядом, то увидит Себя как в зеркале: волосок в волосок, морщинка в морщинку, родинка в родинку, складочка одежды в складочку. Он и Не он – Другой.
– Где он, где Я?
– Где я, где Ты?
– Кто это сказал, он или Я?
– Я или Ты?
– Meschiah – meschugge, meschugge – meschiah! Мессия безумный – безумный Мессия! – шелестел, шептал можжевельник, как Иисусовы братья шептались, бывало, по темным углам Назаретского домика.
– Где я, где Ты? Я или Ты? Никто никогда не узнает, не различит нас никто никогда. Бойся его, Иисус; не бойся меня – Себя. Он не во мне, не в Тебе, – он между нами. Хочет нас разделить. Будем же вместе, и победим – спасем его…
Сколько времени Мертвый шептал, шелестел. Живой не знал: сорок ли мигов – сорок ли вечностей?
Темное сверканье все ослепительней, синяя синь ядовитее, смраднее тлен, внятнее шепот.
– Я устал. Ты устал, Иисус; один за всех, один во всех веках-вечностях. Жаждущий хочет воды, Сущий хочет не быть – отдохнуть, умереть – не быть…»
Глава из книги свящ. Г. Чистякова «Над строками Нового Завета». Здесь отец Георгий Чистяков прослеживает, как искушения Христа искушают Церковь. Начинает Он так:
«В мистике Ветхого Завета пустыня — это место встречи человека с Богом. Митбар (пустыня) — место, где нет ничего, кроме выжженных солнцем камней, где никого не встретишь и ничего не найдешь. Но здесь нас ждёт Тот, Кого «не видел никто никогда», как говорится в прологе Евангелия от Иоанна. Бога нельзя увидеть — это одна из главных Его характеристик; и Тот, Кого нельзя увидеть, может быть встречен именно там, где полная пустота. Пустыня обостряет чувства человека, и прежде всего чувство жажды. Вспомним псалом: «Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже! Жаждет душа моя к Богу крепкому, живому…» (Пс 42:2-3). Подобно обессилевшей в безводной пустыне лани, душа человеческая жаждет Бога. Образ этот будет переходить из псалма в псалом. Такое понимание пустыни — как места встречи с Богом — характерно для мистики трёх религий: иудаизма, христианства и ислама. Но у Иисуса в пустыне происходит встреча не с Богом, а с Сатаной. Почему?»
Глава «Крещение Иисуса. Искушение» из книги Б. И. Гладкова «Толкование Евангелия». Помимо подробного разбора искушений Гладков здесь задается вопросами о Сатане и зле. Например:
«Некоторых, даже верующих в Христа, соблазняют вопросы: как это Бог допустил существование злых духов, имеющих власть творить зло, власть, несовместимую с понятием о Его всемогуществе и доброте? Как примирить понятия о всемогуществе Бога и о власти диавола? И не подрывает ли власть диавола, не ограничивает ли она всемогущество Бога?».
