на наш Телеграм
В первое воскресенье после Пасхи традиционно венчается много пар. Пост кончился, снова возможно супружеское общение. Поговорим о Таинстве брака.
Таинство брака – самое древнее и самое «молодое» из семи священнодействий Церкви, по преимуществу называемых таинствами (на деле число таинств, конечно, не может быть ограничено – их столько, сколько встреч человека с Богом, столько, сколько действий Святого Духа). Древнее – потому что появилось еще в раю. Новое – потому что позднее всего (примерно в IX веке) было осознано Церковью как таковое.
И этому есть причины. Брак – очень «земная», очень человеческая категория. Он связан с «укорененностью» на земле, с заботой о материальном благополучии. Христианство же пришло в мир как откровение об эсхатологическом Царстве, где «не женятся, ни выходят замуж» (Мф 22:30) и которое не наследует ничто рожденное от плоти (Ин 3:6). Христиане – граждане Неба, для них «всякая чужбина – отечество и всякое отечество – чужбина» (слова анонимного «Послания к Диогнету», II в.), так что «имеющие жен» среди них живут, «как не имеющие» (1 Кор 7:29). Как кажется, целый ряд мест Нового Завета ставит жизнь в девстве, посвященную Богу, выше брака (Мф 19:20; 1 Кор 7:1-10). Таков был идеал раннего христианства, особенно яркий по контрасту с окружавшей его распущенностью нравов в Римской империи. Впоследствии монашество довело этот идеал (девство, нестяжание, исихия) до богословского завершения.
На этом фоне семейную жизнь в средневековом христианстве склонны были рассматривать скорее как уступку «плоти» для тех, кто не способен идти героическим монашеским путем; редкие миряне, прославленные за свою праведность, как правило, стремились приблизиться к монашескому образу жизни (в раннем христианстве нередки были случаи «целомудренного» брака). Те изменения в богословии брака, которые произошли на Западе (Реформация с ее императивом мирской деятельности христианина и полным отказом от монашества, развивающееся в наши дни богословие семейного призвания к святости в Католической Церкви и активная канонизация его носителей – рядовых верующих), почти не затронули православную мысль. Да, в прошедшем столетии у нас появились богословские труды, посвященные специально богословию брака (С.В. Троицкий, П.Н. Евдокимов, протопресв. Иоанн Мейендорф, митр. Антоний Сурожский) – но и они, по сути, не устраняют напряжение между повседневной мирской жизнью большинства верующих – и традиционной православной аскетикой, вот уже столетия назад начертившей дорожные карты пути к спасению – карты удивительные по своей подробности и глубине, на рассчитанные, по крайней мере внешне, исключительно на монашествующих.
Даже само чинопоследование Венчания ничего нам не объяснит. Оно содержит в основном молитвы и прошения о земном благосостоянии супругов, рождении детей – т. е. это благословение Бога и Церкви на земную деятельность. Несомненно, необходимое, однако совсем не раскрывающее даже богословие брака.
Так в чем же назначение и цель христианского брака и почему оно все-таки является таинством? Напомним: таинство – это всегда встреча с Богом, благодатное и преображающее действие Духа. Чтобы хоть отчасти понять масштаб брака в глазах Божиих, необходимо обратиться к метаистории земли – к райскому браку, т. е. к такому состоянию отношений мужчины и женщины, какое задумано Богом и прочитывается в строках и между строк первых глав книги Бытия. Рискнем поделиться беглыми размышлениями…
…
Райский брак был единством двух людей в Боге, по образу единства Лиц Пресвятой Троицы. Бог был Создателем и Инициатором брака. Он создает жену (евр.«иша») из мужа («иш»), биологически разделяя эти две половины, две ипостаси единой человеческой природы, а затем вновь соединяя их в свободном выборе любви (сцена «знакомства» Адама и жены и наречения ее имени Адамом – Быт 2:22-23). Он дает заповедь: «плодитесь и размножайтесь» (Быт 1:28): как любовь и Предвечный совет Святой Троицы вызвали к жизни человека, так взаимная любовь супругов творит новых людей – потенциально бессмертных богов на всю Вечность…
Замысел Бога о браке – взаимное слушание, вслушивание в личность супруга, а отсюда – послушание Богу и путям Его Промысла, являемым через супруга. Традиционно считается, что «обязанность» слушания и послушания лежит на жене. Это так, но при одном условии: если муж находится в состоянии столь же чуткого слушания и слышания самого Бога. На муже двойная ответственность. Он глава постольку, поскольку сам возглавляется Христом (1 Кор 11:3). Нужно ли говорить, что в таком случае не может быть никакого диктата или подчинения другому из страха… Но поскольку мало кто может про себя сказать, что он непосредственно слышит Бога, мужу также надлежит прислушиваться и к жене и учитывать ее нужды при принятии общесемейных решений. Можно ли представить, что Христос пренебрегает Церковью? Так и муж не должен пренебрегать женой.
После грехопадения Бог оказался «изгнан» из брака, и Адам и Ева тотчас увидели себя «нагими» от благодати Святого Духа (ср. Быт 3:7). Они испытывают стыд и страх: теперь «друг», «другой я» стал просто «другим», от которого нужно спрятаться, потому что он может быть опасен, потому что «цветы зла» прорастают в нем и во мне. И одежда из Нетварного Света, в которую, по мысли некоторых отцов Церкви, были облечены Адам и Ева в раю, заменяется на «кожаные ризы» падшей, омертвелой, лишенной Духа человеческой плоти…
Брак был разрублен пополам. Человек, оставшись носителем образа Божия в своей личности, утратил подобие Богу в своем браке: муж и жена больше не являют единство, подобное Троическому единству Божественных Лиц. Раскол проник в самый центр замысла Божия о мире: единство в Боге мужа и жены, в симфонию которого было призвано войти все творение, распалось.
Как следствие, исказились все взаимоотношения: человека с Богом (на смену сыновнему доверию пришел страх и желание спрятаться), человека с миром (вместо творческой заботы – стремление «съесть», воспользоваться – ср. образ вкушения плода в Быт 3) и людей друг с другом (подавление одного другим, «господство» Адама над Евой, затем, как следствие, – ненависть и т. д.).
Христос пришел исцелить все эти отношения. И брак – одна из важнейших стратегических точек в сражении Христа с Сатаной. Первый удар лукавого был нанесен по браку – первое чудо Иисуса произошло на браке, а до этого семья Иосифа и Марии стала тем «местом», где прошла большая часть земной жизни Господа…
И это не случайно. Брак открывает нам Бога. Мне неоднократно приходилось слышать, как люди, прошедшие длительный отрезок совместного пути в христианской семье и воспитывающие детей, свидетельствуют о необычайно ярком, свежем, новом понимании Бога и Его Отцовства по отношению ко всем нам, которое пришло к ним в браке. Бог-Отец, родной и близкий, становится реальностью их жизни, потому что собственное отцовство и материнство дает верующим «изнутри» понимать Божьи чувства, Божье «сердце» (не в сентиментальном смысле), Божью педагогику по отношению к нам…
Фрагмент картины Рембрандта «Возвращение блудного сына»
А в Библии брак, брачный пир оказывается самой прекрасной и возвышенной иконой отношений человека и Бога: начиная с пророков и кончая книгой Откровения, завершающейся брачным пиром Агнца в Царствии Небесном. Брак в замысле Божием – прямой путь к богоподобию, и таким он должен был стать: Адам и Ева были призваны «обожиться» в своих взаимных отношениях и в своей деятельной совместной заботе о тварном мире. Теперь, после того как Замысел был нарушен, единство людей восстанавливается другим образом: через Церковь – взаимную любовь во Христе. Но теперь и семья становится «малой Церковью», иконой Церкви, местом служения Богу и друг другу, местом общения и единства. Выше такого единения – только та солидарность с людьми, сопричастность страданиям и болям человечества, которая достигается молитвой.
Христианский брак призван был филиалом Царства Небесного на земле, его уменьшенной копией. Но как же далеко в большинстве случаев отстоит от этой задачи реальная действительность! Далеко не только и не столько потому, что много браков несчастных, сколько потому, что и по-человечески счастливый брак, как бы прекрасен он ни был, еще не несет в себе Свет Царства сам по себе. Одеяние благодати, утраченное прародителями, надо еще стяжать трудом и потом. А это возможно, только если центром, силой, солью, цементом отношений супругов будет Христос и ничто иное. И тут в полную силу «работает» общехристианский парадокс: для того, чтобы обрести «братьев, сестер, мужей и жен и самого себя» в Боге, нужно сначала от всех этих отношений «отречься» (см., напр., Мф 19:29), т. е. отказаться строить их на каком-либо ином основании, кроме Христа. Каждый день соединяться с Крестом Христовым, и уже там – обрести отношения преображенными.
А это значит – полностью отказаться утверждать себя за счет супруга, искать справедливости для себя в отношениях с ним, равно как и видеть исключительно в нем источник своей радости и гармонии. Значит – перестать «менять» другого, а работать только над собой. Значит – игнорировать досадные повседневные «соринки» в глазу брата (супруга) и посвятить все свои силы выкорчевыванию бревна из своего глаза (ср. Мф 7:5). Значит – прощать до семижды семидесяти раз на дню, даже когда ты «абсолютно прав». Значит – брать на себя всю ответственность и даже вину за конфликты. Тем более у нас есть убийственный и навсегда бесспорный аргумент – Крест, на котором полностью Невинный и Безгрешный взял на Себя вину и грех повинных и грешных.
Такой образ поведения просто гарантировал бы, что человеку откроется вход в духовную жизнь… Но – «человекам это невозможно» (Мф 19:26). И потому Таинство венчания есть просьба к Богу о том, чтобы Он Сам совершил в конкретном браке то, чего не в силах совершить люди: «отроичил» брак (выражение прп. Иустина Поповича), сделал его иконой Троицы – через взаимное сораспятие супругов Христу.
В Венчании мы просим о благодати совместного следования за Христом. Дух Святой, сходящий на усилия, желание, молитву супругов, постепенно освящает брак. И дает ему свое неповторимое лицо. Каждый христианский брак становится уникальной иконой Троицы, которую супруги пишут на своих сердцах в синергии с благодатью Духа. Это воистину литургия – «общее дело». Это подобие Евхаристии: плоть брака, наши человеческие ресурсы – обыкновенные «хлеб и вино», труды, таланты и способности супругов – силой Духа вбираются в Христа, охристовляются, оцерковляются, становятся Его Телом – малой Церковью.
У прот. Алексия Уминского есть замечательное сравнение: для того, чтобы верующие составляли действительно Церковь, т. е. единое Тело, они должны быть перемолоты, должны сгладиться острые углы, так же, как зерна перемалывают в муку, из нее готовят хлеб, и только потом уже, благодатью Святого Духа на Литургии, он может стать Телом Христовым… То же касается и брака. Это школа любви и терпения. В венчании мы просим у Бога сил для успешного обучения в этой школе и в конце – получения диплома: спасения; впадения реки любви супругов, которую они всю жизнь углубляли и расширяли, в беспредельный океан любви Божественной.
В венчании мы просим о том, чтобы Божья благодать проникла в каждую область семейной жизни и направляла бы каждый ее шаг. Это касается и такой деликатной темы, как супружеская близость. К сожалению, аскетический идеал монашества порой оказывает такое влияние на представление христиан о семейной жизни, что заставляет их смотреть на взаимную близость только как на уступку плоти. Либо же эта сторона жизни просто никак не соотносится, не осмысляется по отношению ко Христу. Но если Его нет в какой-то области нашей жизни – значит, она и не нужна! Так вот, христианский брак – это приглашение Господа во все аспекты семейных отношений. Он между супругами, Он наполняет их духовное, душевное и физическое единство. От одного зрелого христианина однажды пришлось услышать, что для него близость с женой – это молитва. Так и должно быть. Брак станет полностью христианским только тогда, когда он вернется к своему райскому состоянию, когда отношения с Богом и человеком сольются воедино, станут двумя крыльями души. В Боге мы находим всех, кого любим, а в человеке мы видим Бога (ср. изречение из Древнего Патерика: «Кто видел брата своего, тот видел Бога своего»). В полноте – это достижимо, наверное, только в будущем веке. В зародыше – это хоть и отчасти и неполно, но достижимо уже здесь и сейчас.
Взаимоотношения супругов становятся иконой отношений Христа и Церкви: жертвенная забота мужа, его слушание Бога – почтительное, трепетное послушание жены (ср. Еф 5:21-33). Так исцеляется двойное непослушание прародителей: отказ Адама следовать воле Божией, следование за женой – и ее следование совету змея…
Христос ведет каждый посвященный Ему брак к своему предельному осуществлению – в недра Святой Троицы: «да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне и Я в Тебе, так и они да будут в нас едино» (Ин 17:21)… Это – эсхатологическая цель брака, где он соединяется с другими, не-брачными путями к Богу. Мы уже не раз употребили слово «икона», и оно довольно точно отражает положение вещей: иконописный образ – лишь отдаленное приближение к первообразу. В Царстве Первообраза иконы упразднятся, «там ни женятся, ни выходят замуж»: там все браки (как, впрочем, и монашество, и вообще все пути к Богу) достигают своей конечной цели, там все человеческие, земные, тернистые пути к любви вливаются в океан Любви Божией, уже ничем не омраченной и непоколебимой.
…
Итак, венчание, как и любое таинство Церкви, устремлено к конечной цели христианской жизни – обожению. Возможно, кто-то скажет, что это слишком высоко – и будет прав. Это слишком высоко до тех пор, пока ты не подтвердил высокие слова своей жизнью. Но правда, которой я катастрофически не соответствую, не перестает быть правдой. Как говорил архим. Софроний (Сахаров), снижать в своем сознании замысел Божий о человеке – не только ошибка, но и великий грех. Столь же великий, как и опровергать свои правильные, православные слова ересью своей жизни…
Благодать венчания не «работает» автоматически, не гарантирует прочность брака – она дается как залог, талант, который супруги призваны приумножить. Венчание – не дополнительный небесный бонус к уже и так состоявшемуся счастью человеческой любви; оно переводит эту любовь в другое измерение; оно ставит ее в перспективу Креста и Гроба. И если вообще брак – это универсальный, самый что ни на есть «земной» институт, то церковный, христианский брак – как и любое христианское призвание – становится вестью о Царстве «не от мира сего», о Вечности, о Восьмом Дне.
Если нет готовности жить в этой перспективе (а значит – в постоянной борьбе за приход Царства в «одну, отдельно взятую» семью), на острие постоянного отречения от «мира сего», пытающегося атаковать семью – тогда, наверное, стоит подождать с Венчанием… Оно ведь не печать в духовном «паспорте», легализующая брак в глазах Церкви…
Сегодня за брак ведется как никогда жестокая война. В предшествующие столетия враг нанес сильные, во многих местах сокрушающие удары по монашеству, теперь он стремится разрушить семьи. Именно поэтому осмысление брака как пути к святости видится одной из актуальных богословских задач Церкви.
