на наш Телеграм
Приближается Великий пост и Прощеное воскресенье. Начинаем размышлять над тем, что такое прощение.
В Интернете поднялась дискуссия о прощении. Ее автор – общественный деятель Наталья Холмогорова – поделилась своим пониманием завета Господа: «Простить» – означает очень простую вещь: отказаться от мести. «Вам сказано: око за око, зуб за зуб [т. е. месть, но справедливая и адекватная, «в рамках»], а я говорю: прощайте врагам своим [т. е. не мстите им вообще]». «Я тебя прощаю» – значит: «Ладно, я согласен тебя за это не бить, не убивать, не подавать на тебя в суд и даже, пожалуй, не злорадствовать вслух твоим неприятностям». Вот и все». (Авторская орфография и пунктуация сохранены.) Разумеется, такая позиция встретила непонимание, весьма аргументированное. Многие сочли, что этого недостаточно. Пару лет назад я встал бы на сторону критиков Натальи, но с тех пор я немножко подтянул свои знания в богословии.
Возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут; или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов? (Мф 26:52-53)
Трудно поспорить с тем, что Библия – книга противоречивая. Особенно Ветхий Завет. То там запрещают убивать, то прямо-таки Сам Господь приказывает уничтожать «неверных». То же самое и с Новым Заветом. То Иисус на вопрос Петра «Сколько раз прощать брату моему?» говорит: «Прощай до семижды семидесяти раз», то «а если и церкви не послушает, то будет тебе как язычник и мытарь». Насчет Ветхого Завета поговорим в другой раз, а сейчас хотелось бы порассуждать о прощении, тем более, эта тема никогда не перестанет быть актуальной.
Так все-таки – безусловно прощать или с оговорками? А дело в том, что в то время, когда проповедовал Иисус, любовь понималась иначе, чем сейчас (в том числе и Им самим). Тогда это понятие означало прежде всего действие, активную ответную реакцию человека. Возлюбить Бога в то время понималось как активное приношение жертв, творение милости во Имя Его и так далее. И Христос на языке эпохи доносит до учеников новое понимание ветхозаветного принципа «око за око, зуб за зуб». Ты не обязан воспылать любовью к спонтанному «стоматологу», который в подворотне подкорректировал тебе челюсть, но у тебя есть возможность ему не ответить – и это будет выше Закона.
Предвидя критику в свой адрес, бросаю в ответ перчатку – а если Вашего гипотетического ребенка или девушку обидят, Вы тоже займете толстовскую позицию? Из истории мы знаем величайшие примеры смирения офицеров. Но когда речь шла, например, о чести дамы, защите своей семьи (о защите Родине уж и не говорю), я не помню, чтобы они, говоря на сленге, «утирались». Я не помню, чтобы Сергий Радонежский отказался благословлять Димитрия Донского на войну (есть споры об историчности этого эпизода, но суть не в этом).
Не убеждает? Хорошо, давайте логически. Христос – реалист. Он наш Творец и Он прекрасно знает, кого Он создал. Да, Он дал нам очень высокие стандарты поведения и личной внутренней жизни в Нагорной проповеди, но зачем были бы нужны Таинства, зачем нужна была бы Церковь, если бы мы своими силами могли бы им соответствовать? Итак, если мы им соответствовать не можем – а чтобы это понять, не обязательно читать Святых Отцов – тогда логично предположить, что и требования Бога к нам тоже будут достаточно соизмеримыми с нашими возможностями.
Трудно полюбить извращенца, насильно лишившего девственности твою дочь. Трудно полюбить Наполеона, Гитлера и… (подставьте фамилию). Практически невозможно простить измену, хотя кому-то и удается. Но можно в ответ не выдирать сердце извращенцу и не мстить его семье. Можно не идти военным походом и не уничтожать семью Наполеона, Гитлера… (подставьте фамилию). Можно развестись или сохранить семью, но не идти и не выдирать волосы любовнице или не уводить в ответ мужа у нее. Вот это и будет ПРОЩЕНИЕМ. В том изначальном смысле, который имел в виду Господь. А не в том, который привнесли Святые Отцы, время, ну и каждый из нас.
Лукас Кранах Старший. Христос и грешница
У меня в жизни был момент, когда я поссорился с дорогим для меня человеком. В той истории были виноваты оба, я это признаю, но вина того человека была несоизмеримо больше. Некоторое время мы не общались, а потом я нашел в себе силы простить его и, словно ластиком, стереть из сердца эту историю. Ключевой момент в том, что я не стал в ответ действовать теми же методами, какими действовал этот человек. И однажды он мне очень сильно помог, за что я ему до сих пор благодарен. Поэтому простить никогда не бывает поздно или неправильным. Это закон жизни. Это Божий Закон.
Но простить нельзя заставить, прощение нельзя вытащить клещами. Можно долго стоять перед зеркалом и медитировать: «Я всех простил, я всех простил, я всех простил», – только это ничего не даст. Ты можешь простить на словах, но тебе будет неприятно общаться с этим человеком, ты будешь избегать встреч. По-моему, это лицемерие. В приведенной мною истории всех этих компонентов не было – я простил без всяких условий (рассказываю это не для того, чтобы похвастаться, а в качестве примера). Не можешь общаться – не общайся, с трудом могу представить, чтобы кого-то заставляли насильно с кем-то взаимодействовать, если, конечно, это не твой начальник. Но не мстить в ответ и при случае прийти на помощь – вот это по-евангельски.
И еще. На мой взгляд, Булгаков отлично продемонстрировал, что бывает, если на Христа наложить трафарет толстовского Иисуса. Получается бесхребетный Иешуа Га-Ноцри, который предлагает человечеству абсолютно невыполнимую программу жизни. Да и программу ли – так, набор хаотичных высказываний о мире во всем мире. А как его достичь? Иешуа ответа не дал. А Иисус знает.
