на наш Телеграм
Документальный роман Клауса Вивеля «Тайная вечеря» имеет цепляющий подзаголовок: «Страшная правда о том, как живут 7 500 000 христиан на арабском Востоке». В книжных отделах церковных магазинов книга проходит в качестве «православного бестселлера», но, возможно, мои читатели сочтут, что она не вполне постная: здесь довольно много политики, да и многие описанные христиане таковы лишь по названию. Автор же, датский журналист, вообще неверующий.
Тем не менее роман, который скорее можно охарактеризовать как серию репортажей с общей темой, — что называется, must read для православного верующего, особенно русского.
Вивель описывает жизнь христиан в Палестине, уделяя особое место в секторе Газа, Египте, Ливане и Ираке. Во всех этих регионах христиане — меньшинство, фактически невидимое и в той или иной степени дискриминируемое. Палестина многоконфессиональна — если можно говорить о многоконфессиональности в двух процентах населения региона (именно такова сегодня доля христиан среди палестинцев). Здесь есть и православные, и греко-православные, и католики, но их всех объединяет то, что на родине их видеть особо не хотят. 85% палестинских беженцев во всем мире — христиане.
Для мусульманского окружения они — агенты западной цивилизации (а значит, и Израиля, с которым не прекращается война), для израильских военных — палестинцы. Вслух говорить о своих проблемах христиане боятся, причем если у католиков есть надежда на поддержку со стороны крупнейшей религиозной организации в мире — Католической Церкви, то православные, принадлежащие к миниатюрному Иерусалимскому Патриархату, предпочитают на камеры бодро отчитываться о дружеской атмосфере равенства и братства.
Журналисту удается разговорить нескольких собеседников, в основном пожелавших остаться анонимными: они рассказывают, как их настойчиво убеждают перейти в ислам, как из их домов открывают огонь по позициям израильских военных (на что те отвечают, естественно, не цветами и конфетами).
Египет и Ирак (и частично Ливан — респонденты Вивеля говорят о близких контактах с Сирией) пережили падение авторитарных, но в целом — секулярных режимов, во многом равнодушных к вопросам религиозным. Им на смену пришли более или менее агрессивные фундаменталисты, вплоть до откровенных террористов, на некоторых территориях вовсе воцарилась анархия, и положение христиан в этих государствах сразу резко ухудшилось. Во многом ситуация нагнетается идеологией панарабизма, получающей все большее распространение и имеющей четко выраженную религиозную окраску (араб=мусульманин). Таким образом, египетские христиане — копты и сирийские арамейцы — христиане, принадлежащие к древней общине маронитов, оказываются фактическими изгоями, социально стигматизированной группой.
Христиане в лучшем случае бегут из своих домов (в худшем — оказываются либо в заключении, либо похищенными, либо убитыми), самые «везучие» уезжают в Европу, где оказываются «на реках Вавилонских». Европейцы, несмотря на всю свою видимую толерантность, с большим подозрением относятся к мигрантам.
Но самое главное: самая болезненная для них проблема их религиозной самоидентификации оказывается совершенно незаметной и не вызывает никакого сочувствия. Западные журналисты пишут о конфликтах на Ближнем Востоке, словно (или не «словно», а реально) не замечая драмы своих, казалось бы, единоверцев. Да и не западные: много вы знаете российских журналистов, пишущих о проблемах христиан на Ближнем Востоке?
Для христиан — выходцев с арабского Востока — особенно тяжелым ударом становится то, что они оказываются не в христианской цивилизации, увидеть которую они ожидали в Европе, а в совершенно секулярном мире. Помощь религиозных организаций (обычно протестантских или католических) — все же спорадическая, в целом же наше (Россию в данном случае стоит отнести к Европе) общество мало заинтересовано церковной жизнью, тогда как христиане Ближнего Востока дома жили в связи со своей церковной общиной, которая во многом и поддерживала их самоидентификацию.
Иными словами, они — в изгнании. Они — те пришельцы, которых, согласно Писанию, нельзя притеснять. Формально их и не притесняют — кто, как не европейские страны, открыл двери мигрантам? Но, увы, мигранты мигрантам рознь: помимо людей, которые пытаются встроиться в общество или хотя бы тихо жить на пособие, есть и участники массовых беспорядков, а то и организаторы и исполнители терактов, чему все мы бываем свидетелями благодаря новостным репортажам и тревожным сообщениям знакомых непосредственно с места событий. Вряд ли такие эксцессы усиливают любовь и толерантность к мигрантам с Ближнего Востока, и христиане же остаются слишком небольшой группой, чтобы как-то ее выделять.
А они остаются христианами — как они оставались христианами у себя на родине, где они никому не нужны и где идут не их войны, от которых страдают тем не менее именно они.
Мы часто слышим, в том числе и от известных проповедников, о том, как страдает Церковь в агрессивно-секулярном мире, и не реже это сами повторяем. Ну или хотя бы подспудно имеем в виду: «Мы в меньшинстве, мы малое стадо!» И именно в Великий пост хорошо бы немного смириться и склонить в почтении голову перед настоящим христианским меньшинством, страдающим не от оскорбления религиозных чувств, равнодушия и насмешек, а от камней в голову, захвата и разрушения домов, похищений и унижений.
