на наш Телеграм
В просвещенной части православного сообщества распространено мнение, что молитва — это личный разговор с Богом, а святые не нужны. Им молится разве что «языческое» простонародье, которое просит святого Спиридона в помощи в делах квартирных, а «Матронушку» — об исцелении и всем подряд. Чем более популярен святой «в народе», чем с большим презрением к этому «культу» принято относиться.
Вопрос, зачем при этом вообще прославляют святых, с какой стати им молились веками и иконы писали, остается открытым. Как и то, что такое молитва. Может быть, на святых, как на «народ», распространяется интеллигентский снобизм? Между тем в Евангелии народ идет к Иисусу именно как народ к «Матронушке», и Он не считает зазорным «помогать».
Я о молитвах святым узнала случайно. Мне рассказала Даша Шпаликова, дочка Геннадия Шпаликова, о Ксении Петербургской, к которой она «ходила» в Питере, когда жила там во время съемок. «Помогала», — коротко сказала Даша. Она часто читала акафист Ксении Петербургской, и меня поразил он изначально как поэтическое произведение. Еще Даша любила молитву «Царице моя преблагая, надеждо моя Богородице». Одновременно соседка рассказала о блаженной Матроне и показала молитву ей.
Я попробовала читать акафисты, за компанию, хором. Сначала сложно было продираться сквозь все эти «радуйся», потом наступал некий катарсический эффект. Причем от каждого акафиста разный.
Потом я попробовала молиться святым с конкретной просьбой. Если я знала, что у какого-то знакомого проблема, сложный разговор, сложная ситуация, я попробовала читать акафист святому, причем старалась это делать синхронно, в тот момент, когда эта ситуация разрешалась. У меня в ту пору был неофитский пыл, и акафистов была прочтена уйма.
И обнаружилось нечто удивительное. Мало того, что молитвы «работали». Но каждый святой действовал в том стиле, в каком действовал при жизни.
Если я или кто-то из близких, кого я просила помолиться, молился Богородице, никаких особенно сверхъестественных чудес не происходило. Но человек, за которого молились, становился добрее, смягчался.
Если кто-то молился святому Георгию, то ничего такого не происходило. Как будто вообще ничего не происходило. Но иногда в какой-то момент сложной ситуации, когда кого-то «заклинивало», бац — и все менялось, человек вдруг что-то понимал, вдруг что-то решал. Как будто в нем сидел дракон, и в какой-то определенный момент Георгий поражал в нем дракона копьем. Это был всегда конкретный мгновенный перелом. А иногда ничего не случалось, не «попадал» Георгий.
Святитель Николай действовал так же, как в своем житии — как защитник и любитель сюрпризов. Известна история, как он тайком ночью подбросил золотые монеты в бедную семью и тем самым спас дочерей от позора. Собственно, именно поэтому он «Санта-Клаус», святой Николаус, который подбрасывает подарки на Рождество (исходно — в день святого Николая, 19 декабря). Так вот, когда в сложной ситуации кто-то молился святому Николаю, происходили именно сюрпризы с приключениями, с резким изменением ситуации. Например — реальная ситуация — одна женщина, воспользовавшись слабостью соседки, заключила с ней договор ренты не очень честным образом. И они уже едут к нотариусу. И соседка успевает пожаловаться, но сделать уже ничего не может. Мой друг читает акафист святителю Николаю — и злоумышленница забывает документы. Остроумное решение в духе Николая. И таких непредсказуемых разрешений было в моей практике много, если помолиться Николаю — думаю, он действительно «скорослышащий», недаром его так почитали на Руси.
И молитва святой Матроне, надо сказать, была почти гарантированным средством — этого нельзя сказать обо всех святых, иногда можно молиться-молиться, с трудом читая, и ничего не происходит, только устаешь. А Матрона действительно помогает сильно и щедро — и люди не случайно к ней идут толпой с цветами.
От молитвы Матроне эффект был не «смягчающий» душу, как у Богородицы, не «остроумно изменяющий ситуацию» — но «укрепляющий», «сдвигающий», «твердо останавливающий деструкцию». Особенно с некоторыми людьми. Есть такие властные талантливые одинокие женщины, которые если уж разозлились или впали в истерику — ничего не поможет. Они ни Бога, никого не признают, только свою волю. И вот если за них Матроне помолиться — мгновенно помогало. Я думаю, она сама такая — одинокая и сильная, ей было проще с ними найти общий язык. У нее даже на иконе такой жест рукой — «спокойно», «все будет хорошо». Ну и в других случаях, самых разных, она «помогала», твердо и неуклонно. «Матрона — супермен», — сказал один мой друг.
Можно долго еще рассказывать о достоевщине чудес Ксении Петербургской, о внезапной остановке страха («молниеносным мечом своим…») при молитве архангелу Михаилу, о том о сем… Но к чему я все это?
Мы не одиноки, можно и нужно обращаться к Богу. Но Христос, при том, что он Бог — еще и человек. Со Своим характером. Если молиться о стойкости в любви — никто не поможет так, как Христос, любовь воплощенная. Но у каждого свой характер и свой талант, и у Христа, и у святых в том числе.
Апостол Павел обращался ко всем, он как на войне, он готов проповедовать всем. А Христос близко к сердцу принимает людей — и не мог ни одного чуда совершить, когда огорчался, как к нему относятся знакомые. Не со всяким человеком и не во всякой ситуации Он может или хочет, считает нужным действовать. И не всякий человек может принять Его помощь. Я видела, как женщины, презирающие мужчин, не желали молиться Богу и не откликались практически на молитву Ему — а с Матроной или с Трифоном у них мгновенное было взаимопонимание.
Такова моя интерпретация разницы молитв, может быть, она неверная. Но одно я теперь знаю точно — действительно можно спастись душой и телом. Митрополит Антоний Сурожский рассказывает, как он понял, что рядом стоит Христос, — и «значит, это воскресший Христос». И мы верим ему, или собственному опыту, что Христос есть и слышит и действует — и значит, Он воскрес.
Но пребывает в воскресении не только Бог. Если святые в своей манере отвечать на наши молитвы сохранили свою индивидуальность — значит, они остались собой. Значит, все мы действительно можем спастись, остаться именно такими, как мы есть, с таким телом и с таким характером.
