на наш Телеграм
Мне нравится книга Евгения Гришковца «Следы на мне». В ней он рассказывает о людях, которые повлияли на него, на его жизнь, на его личность.
Красивая метафора. Получается, что можно находить следы разных людей на себе. Я, конечно, не Гришковец. Поэтому у меня не книга, а небольшая заметка.
***
В первую очередь на мне следили родители. Папа немного: родители разошлись, когда мне было пять лет. От него у меня — временами меланхоличный темперамент, армянская кровь.
Люблю кавказский стол, когда много зелени. Люблю пойти на рынок в Краснодаре. Голова кружится от запахов. Сырный ряд, молочный, колбасный, мясной, рыбный. Лаваши, лепешки. Грузинки продают специи. Они насыпаны кучками: хмели-сунели, кориандр, зира, куркума, черный перец, паприка. Меряют рюмками и деревянными стаканчиками быстро, умело. Мелькают руки. Восточные лица яркие, красивые. Кавказский акцент ласкает слух. Как же мы все-таки любим Грузию и грузин. Пение, фильмы, Данелию, Кикабидзе, Окуджаву. «Виноградную косточку в теплую землю зарою…» Хочется плакать и звать друзей. (Испытываю трепет перед виноградный лозой. Скучаю по той, которую посадил в Краснодаре: «кишмиш морозоустойчивый».)
Берешь бутылочку ткемали, баночку сациви с зеленью. При тебе выжимают гранатовый сок. По маминому рецепту в нем можно мариновать лук с кинзой. Стаканчик выпиваешь на месте. Берешь зелень, большие пучки. Нежная душистая кинза, пряный фиолетовый реган, сладкий тархун, зеленый лук, укроп, редиска, молодой чеснок. Всю зелень дома выложишь на большой серебристый поднос. Она яркая, разноцветная пахучая, лежит холмами, букетами. Можно брать кончиками пальцев. Маринованные яблоки обязательно пробовать, чтобы были сладкие. Маринованные сливы и маслины. Квашеная капуста.
Вот, оказывается, из чего сделаны некоторые мальчики.
Рис для плова розоватый нужно брать у узбеков, там, где пирамиды урюка и чернослива. Огурчики с пупырышками приятно колются. Инжир покусывает язык.
Мясной ряд. Баранина пахнет молоком, колоритный армянин, топорик взлетает и — «шряк», врезается в колоду.
Желтенькие домашние курицы для сациви.
Рыбный ряд: осетрина, барабулька, раки, вяленая тарань и шамайка, янтарные балык и икра в ведрах. Необязательно покупать, можно просто любоваться. Домашняя жирная чуть кисловатая сметана и сладкий желтоватый творог, все нужно попробовать.
Холодный стеклянный стакан с ряженкой, наверху — пенка-корочка, размешиваешь ложкой, прохладная ряженка внутри тебя. Колечки домашней колбаски друг на дружке, шматы прозрачного розоватого сала, вяленая утиная грудка.
Как приятно торговаться. Это игра, форма общения. На рынке, как и в бане, нужно разговаривать с людьми…
***
Мои прабабушка и прадедушка бежали от турецкой резни из прекрасного Артвина в Крым. Говорят, можно было отречься от Христа и не бежать. В Ялте прадед построил дом на берегу моря. При Сталине всех армян из Крыма депортировали. Двадцатый век. Всем досталось. Армения во мне, Артвин в моих дочках. В Португалии, в Порту есть улица Армения. Армянские купцы в пятнадцатом веке тоже бежали от турок, приплыли в Порту на корабле, привезли мощи великомученика Пантелеимона, прославили святого, а он спас город от чумы.
Моя мама вкусно готовит: кубанский борщ, сациви, сацибели, лобио помногу. Говорит, что думает. Она добрая, красивая и веселая. Иногда я становлюсь веселым, как она. Из-за нее мне нравилось дружить с добрыми мальчиками и досталась добрая жена.
***
Лилия Сергеевна, моя первая учительница. Мама просит ее повлиять на мой безобразный почерк. Оставьте, говорит Лилия Сергеевна, у мальчика вырабатывается хороший мужской почерк.
***
Мамин папа, Александр Иванович Пискунов. Воевал, дошел до Вены. После войны двадцатилетний старший лейтенант беседует с товарищами: «Посмотрите на местных женщин, как хорошо они одеваются, не то что наши». На следующий день его арестуют за эти слова, дадут 25 лет. Освободят по амнистии после смерти Сталина. Справка об освобождении хранится в семейном архиве. Я, как и он, кажется, не всегда могу сдержаться, чтобы не сказать лишнего.
Дедушка рассказывал, как в детстве продавал воду из чайника на городском пляже. Наливал в кульки из книжных листов, напевая: «Холодная вода, только из-под крана набрал!»
Детство было настоящим, мы много гуляли, купались в речке, пекли картошку, катались на «колбасе» (хвост трамвая), взрывали, стреляли, шумели.
***
Верил в Неведомого Бога. Помню чувство легкости после редких посещений храма.
Когда мне было 14, мама познакомилась с отцом Николаем Щербаковым. У меня, говорит, сын верующий. «Приводи».
В 14 лет я — старший алтарник в городском многоштатном храме. Я попал куда надо. Работы много: почистить, приготовить все к службе. Завтра приезжает патриарх — до утра доделываем Царские врата. Жизнь бурлит. Настоятель летает на военном самолете, играет джаз и в хоккей. То, что нужно мальчишке. Он похож на Питера Пэна — вечный мальчишка. До сих пор хочу быть похожим на него, всегда молодым. В этом году у меня круглая дата, пришло в голову одностишие: «Тебе, мальчишка, сорок лет!»
***
В 15 лет меня взяли в иподиаконы к владыке Исидору. Чем дальше, тем сильнее им восхищаюсь. Он святой. Несвятой святой. Святой с человеческим лицом и прекрасным чувством юмора. Святой с самоиронией. Он красиво служит. Красиво быть его иподиаконом. Великий пост. Владыка в черной архиерейской мантии с белыми и красными лентами читает шестопсалмие посреди собора в полумраке. Я рядом, я жезлоносец, ношу мантию. Страстная седмица. Перед престолом владыка поет «Чертог Твой» киевским распевом. Это навсегда во мне.
Вы знаете, сколько сладких комплиментов архиерей выслушивает за свою жизнь? Владыка Исидор говорит, что от этого бывает диабет. Он знает секретное лекарство. В его состав входят смирение и самоирония.
***
Меня приняли в иподиаконское братство. Опять повезло? Иподиаконы в Краснодаре в девяностые годы — гусары и мушкетеры. Нам нескучно вместе. Мы собираемся при любой возможности. Алеша Спицын — предводитель. Дарит себя нам. С ним весело и уютно. Мы дружим, как в веселых книгах.
Один из приютов юности — храм в Горячем Ключе. Настоятель — папа моего друга отец Михаил Спицын, матушка Любовь. Там уютно собираться, весело встречать Новый год. Отец Михаил добрый и строгий, спасибо вам.
Люблю Кубань и Кавказ. Море и горы, где говорят с кавказским акцентом, жарят шашлык и хачапури, и станицы, где балакают на украинский манер, готовят борщ из полосатой свеклы, свежих томатов, утки, пастернака и зелени. Люблю застолье с друзьями иподиаконами. После крепкого чая поем украинские песни. «Там у вишнэвом у саду»…
***
Я в семинарии. Меня всегда восхищали люди, которые дарят себя мальчишкам, иногда в ущерб своей семье. С нами возится отец Александр Мусин, устраивает музей, возит по стране. Заступается во время гонений, платит за это большую цену. Мальчишки, семинаристы, какая это силища! Не всегда начальство это понимает. Сколько раз думал: улыбнись нам, мы ведь горы свернем за улыбку.
Один батюшка сказал как-то: «Священник должен быть добрым!» Это самое главное, остальное неважно.
***
Когда учился в семинарии, думал: если быть священником, то таким, как отец Ианнуарий (Ивлиев). Он, звезда, не возносился над нами, сопляками. Его любимый приемчик: «Ну, вы это знаете…» И дальше экскурс в глубины античной философии и культуры.
***
Многое во мне от семинарии. Так задумано. Само слово переводится как «рассадник, питомник». Нас выращивали, воспитывали. Мы назывались не студенты, а воспитанники, по-старорежимному. Воспитательной орган – инспекция — следила за дисциплиной, чтобы мы не нарушали режим. А воспитывали преподаватели и сотрудники. Примером. Как у Лескова в «Кадетском монастыре». Такие люди, как Игорь Цезаревич Миронович и отец Софроний (Смук) всю жизнь прожили при семинарии, не имели своего угла, полностью отдавая себя нам. Многие не шли на компромиссы с совестью, не боялись начальства. Хотелось быть похожим на них — образованным, интеллигентным, верующим, преданным Церкви.
***
В Санкт-Петербургской семинарии, как и во всем городе, чувствуется дух царя Петра. Я это понял потом, через время, прочитав «Записки о Петре» Пушкина. Мне кажется, это дух свободы, либеральный дух. Способность быть открытым, уважать другое мнение.
Важно, став священником, остаться человеком. После хиротонии кого-либо из товарищей мы не спешили называть его «отец такой-то». Важно было сохранить дружескую связь. Говорят, старые священники обращались друг к другу по имени-отчеству.
Учились уважать друг друга. Неприличным считалось, если студент на утренней молитве произносит длинную учебную проповедь. Ведь тогда задерживается завтрак. Это же касалось манеры чтения и пения на службе. Тянуть было неприлично. Только после семинарии на приходе у своего друга я услышал от него, что скорость в службе — не главное. Это тоже важное открытие.
С мальчиками учиться интересно. Представляете, в классе 30 единомышленников одного мужского пола. В первый год в общежитии ночью всегда поздно засыпали: спорили, беседовали, знакомились. Например, была дискуссия о том, спасутся ли инославные. Решили вынести вопрос на суд преподавателя.
Петербургская академия учила христианству с человеческим лицом, человечности, открытости. Ежегодно играли в футбол с командой из католической семинарии.
В семинарии мне захотелось учиться, образовываться, поэтому после ее окончания поступил в университет.
***
Патриарх Кирилл, будучи ректором Санкт-Петербургской духовной академии, открыл при ней регентское отделение. Отличная идея. Можно найти верующую невесту и регента заодно. И вообще, приятно, что девушки рядом. Можно наряжаться. А вы знаете, что в Петербурге в академии на пасхальной службе девушки не надевают платки? Такая либеральная традиция. Платок — знак подчиненности. Христос нас освободил. Вместе с девушками устраивали спектакли и концерты на Масленицу.
В Петербургской академии благочестие сдержанное, скромное, не экзальтированное. Ежедневно богослужение в академическом храме. Учимся читать и петь. Никогда не забыть общие вечерние молитвы, когда весь храм, 500 человек, поют «Непроходимая врата», стихиры Пасхи. Выключен свет, мерцают лампады. В памяти осталось празднование Пасхи всей академической семьей.
***
Что делать в Петербурге? Ходить в разные храмы, музеи, театры, на концерты. Перед выпуском в течение месяца у меня был лозунг: «ни дня без театра». Насмотреться напоследок. Добрые администраторы часто давали входной билетик. Семинаристов всегда отпускали гулять на белые ночи. Это традиция. Все студенты города в одной компании в разных частях города. Были любимые места: Никольское кладбище Лавры, могилы преподавателей, эпитафии, можно гулять под дождем или готовиться к экзаменам.
***
Мечтал служить диаконом. Служил. Радовался. Обожаю диаконов. Красота православия. Говорят, у диакона должны быть ухо, брюхо, волос и голос. Протодиакон Сергий Мрачко в Краснодаре с Украины. Кто-то из верующих сказал однажды: «Он у вас там один и молится по-настоящему».
***
Воспитывали книги, писатели, с которыми подружился: Пушкин, Гоголь, Достоевский.
Воспитывает Португалия и португальцы. «Не волноваться», «Калма, калма», «спокойно». Стараюсь меньше расстраиваться. Все пройдет, все смоет океан или ливень. Мне нравится, как они обращаются с детьми, много их целуют и обнимают. Пытаюсь перенимать. Оказывается, это очень приятно.
Мне нравится моя жена, я наполовину сделан из нее. Она на меня положительно влияет.
Воспитывают дети: с ними нельзя врать.
Примером являются прихожане, стараешься подтягиваться, равняться на них.
Верю, что меня формирует Церковь и богослужение.
Благодарен школьным учителям и преподавателям университета.
Не все следы удается распознать. Как здорово, что они есть, спасибо вам. Спасибо, что следили.
