на наш Телеграм
Замечательный петербургский композитор, уроженец Вологды, Валерий Александрович Гаврилин ушел от нас более 20 лет назад, но его музыка с каждым годом звучит все чаще и завоевывает сердца все большего количества слушателей.
Об этом особенно приятно и уместно вспоминать сегодня, 17 августа, в день его 80-летнего юбилея. Да, Валерий Гаврилин не дожил до этого дня, он не дожил полгода даже до своего шестидесятилетнего юбилея, скончавшись 28 января 1999 года, в то тяжелое и смутное время, когда многим казалось, что Россия безвозвратно погибла.
Но на самом деле гораздо важнее помнить о том, что Валерий Александрович прожил прекрасную – хотя и очень непростую – жизнь, наполненную творчеством, любовью и верой. Отец Гаврилина погиб на фронте, когда мальчику не было еще и трех лет, а мать его, директор Кадниковского детского дома, после войны была осуждена и отбывала срок в заключении. В результате маленький Валера попал в детский дом, и, наверное, именно занятия музыкой и хорошие педагоги спасли его от возможных бед, связанных с сиротством.
Как бы непросто ни складывалась судьба молодого музыканта, однако прожив на этой Земле 59 с половиной лет, композитор Гаврилин все же имел значительно больше времени для творчества и осмысления бытия, чем многие из его любимых композиторов, с которыми его самого сравнивали. Он прожил на 13 лет дольше обожаемого им Роберта Шумана, умершего в 46 лет (как и Шуман, Гаврилин писал песни на стихи Генриха Гейне), и на 28 (!!!) – Франца Шуберта, покинувшего этот мир всего лишь в полный 31 год. Гаврилин успел увидеть признание плодов своего творчества, получить высокие оценки и от публики и, что было для него крайне важно, от своих учителей и старших современников – таких признанных мастеров, как Дмитрий Шостакович и Георгий Свиридов. Чаша его жизни была полна до краев: высказаться композитор Гаврилин успел в достаточно полной мере. Хотя ему порой хотелось большего, а что-то он запланировал, но не успел. Впрочем, человек предполагает, а Бог располагает.
Многие, кто хорошо знаком с творчеством Гаврилина, склонны считать его гениальным композитором. Действительно, признаки настоящей гениальности очевидны: простота, ясность, глубина и подлинная сердечность музыки при узнаваемой стилистике, своеобычном музыкальном языке. У Музы Гаврилина при ее ярко выраженной народности и универсальности одновременно – по Баратынскому, – «лица необщее выражение».
Из его наследия чаще всего исполняются песни и романсы (особенно «Осень» на стихи Татьяны Калининой), музыка из балета «Анюта» по рассказу Чехова «Анна на шее», которая – что для музыки Гаврилина редкий случай – звучит также и за пределами России, и хоровая симфония-действо для солистов, смешанного хора, гобоя, ударных и чтеца «Перезвоны» (по прочтению В. М. Шукшина) на народные слова, тексты А. Шульгиной и самого Гаврилина (сочинение 1978-1982 гг., премьера – 1984).
В частности, совсем недавно, 7 июля сего года, «Перезвоны» с вынужденными купюрами (опущены те фрагменты, которым не очень уместно звучать под сводами храма), органично замененными выборкой различных хоров Георгия Свиридова, были исполнены Концертным хором Санкт-Петербурга п/у Владимира Беглецова под сводами Феодоровского собора Санкт-Петербурга.
Заслуженный артист России Владимир Беглецов ответил на несколько наших вопросов.
– Вы недавно исполняли в Феодоровском соборе «Перезвоны». Не могли бы вы рассказать про Гаврилина, про свое отношение к нему, про опыт исполнения его произведений?
– «Перезвоны» исполняются нами ежесезонно, иногда даже по несколько раз, следующий раз будет 11 сентября, а затем в ноябре в Шереметевском дворце. До этого это был Феодоровский собор, как вы и упомянули. Это было очень смелым решением настоятеля протоиерея Александра Сорокина, и, конечно, было условие, что я три части (первую, последнюю и «Страшенную бабу») заменю музыкой Свиридова. Получилось хорошо, потому что и один, и другой – русские композиторы приблизительно одной школы, одной направленности и занимались хоровым творчеством.
Почему отец Александр захотел показать своим прихожанам «Перезвоны»? Потому что, во-первых, это русская тема, во-вторых, Феодоровский собор после реставрации очень «рахманиновский» по стилю, и музыка «Перезвонов» (колокольность, которая там присутствует, как и в музыке Рахманинова) точно подошла – и акустически, и во всех других отношениях.
«Перезвоны» – это история жизни человека от начала, рождения, и до смерти, это и любовь, и шуточные моменты. Это симфония-действо называется «По прочтении Василия Шукшина», но самих текстов Шукшина там нет. Но тема очень созвучна той же «Калине красной». Музыка эта по сути своей духовная, потому что в ней все время звучит обращение к Богу, и монолог «Господи, почему бы Тебе не простить меня?» – очень смелое высказывание. Не было ничего антагонистического в том, что мы исполнили ее под сводами храма. Мы это делали и в прошлом году, и это имело огромный успех. Мне симпатична идея о том, что храм может быть не только Храмом Божиим, но и храмом музыки в рамках дозволенного. На мой взгляд, это колоссально!
– Насколько мне известно, Гаврилин любил немецкую музыку, что отразилось в его «Немецких тетрадях». А можно ли сказать, что, сочиняя «Перезвоны», он помнил, что есть «Кармина Бурана» и другие оратории и контакты Карла Орфа?
– Конечно, он как человек образованный и оригинальный композитор знал все это, и это влияло на него. Например, первая и последняя части схожи с «Кармина Бурана» ударным ритмом – звучит один и тот же материал в начале и в конце, но у Орфа свое, у Гаврилина свое.
– Звучит ли музыка Гаврилина сейчас за границей или это чисто внутренний продукт?
– Я думаю, что если и звучит, то фрагментарно. Гаврилина не исполняют, потому что это совершенно чуждый Западу материал, они слушают, но что они могут понять в этой музыке? Рахманинова – да! Потому что, во-первых, это Рахманинов, громкое историческое имя, а во-вторых, это литургическая музыка. Но не только Гаврилин не оценен: в филармонических залах на Западе редко присутствует, скажем, Скрябин. Редко когда увидишь «Поэму экстаза», а «Прометея», как и прочего, и вовсе нет. И пианисты не играю эту музыку, разве что Владимир Горовиц играл и записывал сонаты Скрябина, да и то потому, что был наш и застал живого Скрябина.
Владимир Беглецов также отметил, что храмовое пространство обязывает к определенной внутренней строгости: когда поешь в храме, ощущается нечто особенное, поскольку храм — это живой организм. Выступление Концертного хора Санкт-Петербурга под сводами Феодоровского собора уже стало доброй традицией: в течение семи лет несколько раз в год коллектив исполняет «Страстную седмицу» Александра Гречанинова, «Всенощное бдение» Сергея Рахманинова и другие песнопения.
