на наш Телеграм
От редакции: Мы завершили публикации лучших рассказов, присланных на конкурс «Моя Пасха». Призеры будут объявлены в наших соцсетях 6 мая. Спасибо всем участникам!
На первую в жизни осознанную (постилась! ходила на службы! на Вербное воскресенье разрешили помочь на детской литургии!!!) Пасху я настроила тысячу восхитительных неофитских планов: вот как сяду в автобус до родного Феодоровского собора, как прогляжу час в окно, думая о предстоящей великой радости, как выпрыгну на Миргородской улице – и здравствуй, долгожданная всенощная! Здравствуйте, дорогие, прекрасные, незнакомые и знакомые все! И воспрянем мы духом единым, будем звенеть, смеяться и песнопеть – потому что «наш-то на ослике цок да цок на встречу со смертью моей и твоей». В голове роились приятные мысли: обязательно поздравлю маму и крестную. И всех остальных тоже. Надо бы выбрать симпатичный кулич… Кстати, творожную пасху я тоже ведь еще не пробовала…
…В субботу я проснулась с температурой в тридцать девять почетных градусов. Иваншмелевские мечты сменились на более приземленные: сейчас бы лекарств и не шлепнуться от головокружения, а потом уже можно еще что-нибудь. Заболевший (во внезапные для апреля плюс двадцать) чемпион, я обиженно косилась на потолок и сверлила взглядом пространство. Я чувствовала себя третьеклассницей, тщательно готовившейся к новогодней елке и в итоге оставленной дома за какую-то провинность. У меня даже был готов невероятной красоты платочек из молочного кружева! Что же теперь – ползти в нем до чайника?… Кипяток возмущенно бурлил. Я была с ним солидарна.
Где, где моя Пасха?! Неужели придется все пропустить? Что же теперь – насмарку все ожидания? Быть может, это я виновата – испортила сама себе праздник? Поток обвинительной речи прервался только новым температурным скачком. Вечер субботы и все воскресенье я пролежала в полубессознательном состоянии. Там не было ни храмов, ни свечек, ни пухлых куличиков в цветных упаковках – только смутные обрывки уличных дел да собственный кашель сквозь чугунную шапку боли, не знающей слова «выходной». Кое-как очнувшись в пять утра в понедельник, я пролистала вконтактно-фейсбучную ленту, убедилась, что все службы благополучно совершились, и закрыла соцсети, смиряясь с действительностью:
Кажется, все произошло без меня.
В тот же понедельник, держась, как и подобает в такой ситуации, за стеночку, я доплелась до окна и удивилась всеми силами, оставшимися на удивление: а в Петербурге-то, оказывается, весна! Наш еще три дня назад лысоватый газон вовсю подмигивал только что вылупившимися травинками, а семейство дворовых кошачьих, вряд ли прежде знакомое с основами ботаники, изучало пробившиеся сквозь темноту и василеостровский ветрище крокусы. На моем шмыгающем носу обосновались утренние солнечные лучи. Я торжественно расчихалась, приветствуя новый день, а потом опрокинулась на кровать дальше, потому что грипп – штука серьезная, и нечего тут суетиться.
Но стало мне абсолютно ясно, что не случится ничего страшного, если куличом я обзаведусь в следующем году, а в Феодоровском на меня тем более не обидятся: знают ведь, что Пасха, если ты очень ждешь ее, – везде. Как хорошо сказал отец Савва Мажуко – она неизбежна: помнишь ли ты все аспекты догматического богословия или нет. Она приходит к больным и трудящимся, к тем, у кого нет сил и возможности добрести до храма, к тем, кто дежурит сутками или ведет самолеты Москва – Вашингтон.
Пасха – сейчас и со всеми, в подъезде, на улице и в метро, Пасхе рады «бывалые» христиане и чихающие неудачники вроде меня. Так вот и пойдем воскресать все совместно: пришедшие в первом и в третьем часу, держащие в кулачках по динарию, воздержные и нерадивые – и никто более не пожалуется на бедность, грех и смерть, потому что сегодня и навсегда открыто общее Царство и низложен ад, жужжащий своим связанным жалом.
И все это произойдет как со мной, так и с вами.
Даже если я или вы заболеем.
Елизавета Трофимова
